Очень сказочные будни - Ника Ёрш Страница 17

Ее средняя дочь – Ко́ра – тут же вынула из недр шкафа пузатый чемоданчик, в котором оказалось все для маникюра и педикюра, а старшая начала выгребать на диван всю свою одежду, чтобы решить, в чем мне идти на свидание. Фигуры у нас с ней были похожи, а вот вкусы нет! Поля́ра предпочитала платья с юбками-клеш по колено или чуть выше. И открытое декольте. Мне же всегда нравились водолазки и брюки с высокой посадкой… Однако моего мнения уже никто не спрашивал.

Когда ночью я ввалилась домой и упала на любимый матрас, голова шла кругом. У порога остались висеть два платья, накрытые чехлами, и туфли-лодочки, в которых уже завтра после работы мне предстояло идти на свидание вслепую!

– Не-е-ет, – прохрипела я в потолок, понимая, что натворила.

Сама же пришла! Сама сдалась им после нескольких лет сопротивления! А теперь девицы Чарыры с меня не слезут, пока я не схожу в ресторан и не приду с отчетом.

Это была ловушка, в которую я вошла в минуту отчаяния.

Оставалось надеяться, что меня экстренно задержат на работе. Только тогда Марта могла проявить понимание. И то ненадолго… Ведь пока ее дочери надо мной издевались, она договорилась о моей встрече с местным новеньким доктором. «Он потрясающий, – сказала Марта, когда я попыталась заикнуться о спешке. – Ты будешь в восторге. В больнице настоящий переполох с его появлением. Такой красавчик, закачаешься!»

В общем, мне предстояло «качаться» после работы. И от вида мужчины, и от того, что идти к нему следовало только в туфлях!

– Беда, – прошептала я, разворачиваясь на бок и упираясь взглядом в коробку.

Подушка-подарок, о которой я совершенно забыла, лежала и ждала своего часа. У меня защемило внутри. Вспомнилось сразу, как я говорила с Максимусом, и стало стыдно. Он ведь не виноват, что испытывает жалость к сироте. Наслушался секретаршу Ержа, посмотрел мои воспоминания в тумане – вот и проняло. Тем более человек с даром эмпата. Я должна была объяснить ему, чем недовольна, а не выбивать яблоко из рук. Вкусное, кстати…

Поерзав в кровати, села и открыла коробку. Вынула подушку, потрогала – мягкая. На такой должно быть действительно приятно спать. Встала и, натянув на нее наволочку, положила в изголовье. Затем быстро приняла душ, посмотрела на свой лысый кактус, удрученно сбросивший иголочки, и легла, прислушиваясь к собственным ощущениям. Физически было невероятно удобно, а вот морально… На душе скребли кошки, и я с ужасом ожидала нового дня.

Утро началось со звонка в дверь. Резкого и какого-то нервного.

Клайв приехал с новостями: нашли мерзавца, напавшего на Риту. Его как раз должны были привезти в отделение и допросить.

Экстренно собравшись, я, как всегда, пожелала Ростиславу держаться и отправилась на работу. Увы, наши надежды на скорое выяснение новых обстоятельств дела не оправдались: доставленный здоровяк по имени Норд Кирс был ужасно пьян. Он не мог не то что говорить, но даже шевелиться нормально.

Оперативники вызвали медиков, чтобы поставили подозреваемому капельницы и хоть немного привели в чувства. Однако ожидание снова затягивалось. Максимус, холодно поздоровавшись с нами, уехал опрашивать всех, кто мог знать Норда. А мы с Клайвом отправились в Тихий квартал, находящийся рядом с Туристической башней. Поступил запрос от Уле – ее смотрителя. Он утверждал, что кто-то совершает вандальные действия на месте старинного полуразрушенного здания, где когда-то запечатывали магию преступникам. Местные для простоты давно называли его капищем.

Уле – высокий и слегка полноватый мужчина в годах – открыл нам, лишь трижды переспросив разные данные: имена, звания, детали особых событий, которые знали только мы. Затем открыл и сразу поманил нас войти. Его лицо было бледным, резко контрастирующим с темно-серыми глазами чуть навыкате и сильно отросшими каштановыми волосами с проседью, небрежно собранными назад в жуткий пучок. От последнего мне и самой стало неловко, ведь на моей голове красовалась почти такая же «прическа».

– Входите скорее, – сказал Уле, отступая и приманивая нас. – Сами понимаете, я и так рискую, идя против них.

– Против кого? – устало уточнила я.

– За мной наблюдают и могут покалечить или сделать чего похуже, – словно малому дитю объяснил Уле. – Все они. Ведь я сотрудничаю с законом. Не закрываю глаза на плохие вещи.

– Ближе к делу, – кивнул Клайв, глядя на смотрителя своим особенным жутким взглядом. – Чем мы можем тебе помочь?

– Не мне, – покачал головой Уле и указал рукой на дверь. – Это все капище, в котором остался старый алтарь! Куда раньше водили экскурсии, пока несколько камней не обвалились на туристку.

– И что с ним? – спросил Клайв.

– Туда ходят тени, – ответил ему Уле. – Ночами. А потом из зарослей, растущих вокруг капища, идет свечение. Жуткое и опасное.

Повисла тишина. Уле смотрел на нас. Мы на него. Одет он был в темные протертые на коленях брюки, кожаные тапки с закрытой пяткой и теплый вязаный свитер выцветшего ржавого цвета. На шее Уле висел старинный бинокль, с которым он никогда не расставался. Через него мужчина наблюдал за округой и, если что-то в его маленьком мире менялось, сообщал в полисмагию.

Чуть больше недели назад он писал жалобу о том, что у башни беснуются бездомные кошки. К счастью, вскоре животные исчезли и перестали причинять неудобство Уле. Но он вновь нашел, по какому поводу негодовать.

– Вы невероятно бдительны, – наконец сказала я, подавляя вздох раздражения. – Спасибо за своевременную реакцию и сотрудничество. Мы непременно все проверим.

– И поставите антивандальную магическую защиту? – спросил Уле, наклонив вперед голову.

– Если понадобится, – кивнул Клайв, разворачиваясь к выходу.

– Всего доброго, – сказала я.

Уле быстро захлопнул за нами дверь. Затем послышались звуки запираемых затворов.

Мы с Клайвом молча пошли в сторону капища. Других вариантов не было: оба знали, что Уле непременно поднимется на верх башни и будет следить через свой бинокль, отреагировали ли мы на его тревожный сигнал.

Ответственный до одержимости, этот мужчина вызывал во мне сочувствие. Башня была его крепостью и тюрьмой одновременно. Он боялся выйти из нее даже ненадолго, жил один и скорее пугал туристов, идущих на экскурсии к озеру, чем помогал. Однако у руководства не поднималась рука уволить Уле, проработавшего в башне всю жизнь. Так что он стал кем-то вроде местной достопримечательности: странным человеком в окнах Туристической башни.

Капище скрывалось за кронами деревьев и кустами дикого шиповника и уже много лет было заброшенным. Раньше на него водили экскурсии, как на древнее место силы, разрушенное в период бунта