Духи Минска - Екатерина Стрингель Страница 16

Прозвучал громкий хлопок, заграждение резко открылось, лошади помчались галопом вперед, а всадники пригнулись, крепко держась за вожжи. Зрители с трибун оглушительно закричали, встали и вскинули руки. Скачки были единственной разрешенной в Советском Союзе азартной игрой, и на них всегда собирались самые ярые любители пощекотать нервы.

Прямо перед Пашей встал во весь рост мужчина в полосатой майке. От него сильно разило потом и пивом, и он громко выкрикивал: «Мушка-Мушка-Мушка! Давай, кобылка, ты должна победить!» Он полностью закрыл обзор массивным телом. Паша наклонялся то влево, то вправо, чтобы увидеть, как скачет галопом его счастливый номер. Жемчуг выбился в тройку лидеров и заметно обогнал Мушку, за которую болел мужик спереди.

Паша тоже начал громко выкрикивать: «Жемчуг-Жемчуг! Вперед!» В переходном возрасте голос сильно сломался, стал громким и басистым. Мужчина впереди повернулся и посмотрел с укоризной. Паше захотелось провалиться сквозь землю от его сжигающего взгляда коричневых глаз, утопленных в угрюмом лице, изрытом морщинами и шрамами. Он замолчал и продолжил наблюдать за тем, как Жемчуг с легкостью перелетает через деревянные преграды и мчится к финишу ноздря в ноздрю с Лихачом и Ираном.

Со всех сторон доносились грубые мужские выкрики, свист и нецензурная брань, настолько изощренная, что Паша впервые услышал такие слова. Благодаря ли подбадривающим выкрикам мужика или мастерству наездника, но гнедая Мушка действительно вырвалась вперед и начала обгонять Ирана и Жемчуга. Наездник вороного Жемчуга еще сильнее прижался к седлу, стукнул скакуна ногами в бока и рванул вперед к финишной прямой, обгоняя Мушку. Еще мгновение, и вороной конь первым пронесся через финишную линию. Паша вскочил на ноги и радостно закричал, потряхивая бумажным билетом со ставкой:

– Да-а-а-а-а! Е-е-е-есть!

Мужик спереди громко выругался матом, шлепнул себя по коленям и резко повернулся. Его лицо еще сильнее скривилось, а брови сдвинулись к переносице. Не выдержав слишком радостного вида Паши, он вскрикнул:

– Чего орешь на ухо? Весело, да? Я сейчас покажу, как орать на старших!

Он направился в сторону Паши, по пути разбив пивную бутылку и сделав «розочку». Парень от неожиданности уронил билет и попятился назад. Билет приземлился пролетом ниже, и пиво из разбитой бутылки хлынуло на него. Мужик в полосатом замахнулся «розочкой», прицелившись Паше в живот. Парень не успел увернуться, и «розочка» коснулась майки, протыкая ткань острыми краями стекла, Паша зажмурился в ожидании боли.

«И вот так глупо закончится моя жизнь? Зачем я только поперся сюда?» – подумал Паша.

Внезапно мужика кто‐то толкнул, он поскользнулся и упал на скамейку. Паша отпрыгнул назад и побежал, пробираясь между зрительских рядов к выходу. Мужик гнался за ним, постепенно отставая, и через пару минут Паше удалось затеряться в толпе. Спрятавшись за огромной бочкой с квасом, он смог перевести дух.

«Так, а где мой билет? Черт! Он же выпал, пока я уворачивался от этого громилы. Надо срочно возвращаться!»

Паша снова побежал к трибунам на то место, где сидел еще недавно. Он начал судорожно оглядывать подножие трибун, люди толкались к выходу, подпирая друг друга и громко обсуждая итоги забега. Когда все расступились, Паша увидел на деревянном полу трибуны истерзанный обрывок билета, залитый пивом и грязный от следов подошв. На нем виднелся лишь обрывок фамилии: «Панфил…» От обиды Паша тихо всхлипнул, обхватил голову руками и опустился на свое прежнее место. Вдалеке послышался голос того самого громилы, еще недавно гнавшегося за Пашей. Они встретились взглядами, и Паша опять помчался. Он бежал очень долго, пока не свернул за пустующий стадион «Динамо».

«Ну я и кретин! Как так можно вообще? Билет с выигрышем упустил, чуть не отхватил от разъяренного мужика. Я почти выиграл кругленькую сумму, а теперь что? Бабушкино кольцо не вернуть. Мама будет в бешенстве! И какой черт дернул меня орать с трибуны? Сидел бы тихо, и все нормально прошло. Не зря мама постоянно повторяет: „Не высовывайся“. Так тебе и надо, идиот!»

Паша неспешно поковылял по брусчатке к своему дому, решив пойти через улицу Койдановскую. Когда он стоял возле пешеходного перехода, из ниоткуда появился высокий мужчина в строгом костюме с саквояжем в руках и двинулся вперед, а рядом с ним по пешеходному переходу шел огромный рыжий кот, держа хвост трубой. Оба прозрачные, словно сотканные из голубоватого дыма. Паша вскрикнул от неожиданности и прикрыл рот рукой. Прохожие шли как ни в чем не бывало, совершенно не замечая странные силуэты, которые проплыли мимо и скрылись в стене дома.

Паша встряхнул головой, протер глаза и пошел дальше, настороженно оглядываясь. Дойдя до перекрестка с улицей Захарьевской, он остановился. Было еще относительно светло, поэтому Паша с удивлением наблюдал за тем, как фонарщик карабкается по прозрачной лестнице наверх с керосиновой лампой в руке.

«Но… фонари же работают от электричества», – озадаченно подумал Паша.

Прозрачного фонарщика, сотканного из голубоватого дыма, это никак не смущало. Он добрался до самого верха столба, приблизил керосиновую лампу к электрической лампочке и спустился. Затем взял лестницу под мышку и прошел в стену здания, прямо как мужчина и его кот.

«Я, наверное, сплю! Такого не бывает!»

Сердце бешено колотилось, Паша еле держался на ногах, стараясь не упасть в обморок. Он зажмурил глаза, досчитал до десяти и снова открыл. Вокруг не было ни людей, ни странных призрачных силуэтов. Паша изо всех сил побежал по брусчатке в сторону дома.

Подойдя уже к знакомому трехэтажному серому зданию с лепниной и колоннами, он быстро прошмыгнул мимо витрин продуктового гастронома «Стрела», который располагался на первом этаже. Он боялся, что отец случайно увидит его на улице и заставит помогать с чем‐нибудь на складе или с выкладкой товаров на полки. Паше нравилось помогать отцу с магазином, но сейчас совсем не до этого.

– Мама, я дома, – буркнул Паша, войдя в квартиру. Затем побежал к шкафу, снимая на ходу майку с порезами от «розочки». Порванную майку закопал в стопке с вещами, надел целую и вернулся в зал.

Он включил радио на столе и плюхнулся на диван. Грозный мужской голос из динамика начал рассказывать о том, что фашисты вторглись в Каунас, Житомир и Севастополь. Паша лениво потянулся на диване.

«Нас это точно не коснется. Война – это где‐то там, на Западе. Советский Союз не допустит, чтобы фашисты прошли дальше».

Аня, младшая сестра Паши, сидела на ковре и играла с большой несуразной куклой с пухлыми щеками и руками, похожими на сардельки. Девочка упорно