Право на дом - Анна Щучкина Страница 9

– Как давно ты впервые ощутил силу?

От неожиданности я захлопал глазами и растерянно пробормотал:

– Силу?..

–Да, Винсент. Силу. Когда ты прибыл в Аргтаун, ты и твой отряд, ни капли магии дитто не ощущалось в тебе, а источник был сух. По всей видимости, он спал, пока… – Отец резко взмахнул здоровой рукой. – Пока я не забрал…

Драконы. Уголок моего рта дернулся, но усилием воли я заставил себя стоять. Сейчас отец обо всем догадается и убьет меня. Убьет, как тех заговорщиков, и повесит мое тело на стене.

– …дракона. Видимо, ее дракон пробудил в тебе силу. Прекрасно, просто прекрасно!

Ее дракон?

– Отец, о чем вы говорите?

– О том, что в империи грядут перемены. Мы победим тех, кто посягнет на мою власть. Нашу власть, – тихо произнес император и положил руку мне на плечо. – Но законы навсегда изменятся. Костераль смог похитить Анису, но дракон все еще у нас. И теперь это твой дракон, Винсент. Ты научишься использовать силу и станешь новым символом Таррвании.

– Но… чужой дракон не будет слушаться меня. Он помнит свою хозяйку.

– Будет, – улыбнулся отец. – Они всегда слушаются. Время ломает всех. Даже драконов.

В третий раз за день по спине пробежали мурашки – уже от улыбки отца. Хищной, опасной.

Чудовищной. Внезапно я понял, что это было предупреждение. Не драконов он имел в виду.

Меня.

Я склонил голову и произнес, пряча страх:

– Как вам будет угодно, отец.

Он сжал руку на моем плече. Не сильно, но ощутимо. Так, чтобы закрепить предупреждение. Масок больше не будет.

– Иди, Винсент, и проведи ритуал омовения перед свадьбой. Нет времени на прошение Эарту и Кеолу, так что подготовьте хотя бы ваши тела.

Ночь я провел, вновь мечась в кошмарах. К уже привычным прибавился еще один – в конце сна отец неизменно убивал меня, раскрыв обман.

«Ты знаешь, где они! Ты знаешь мой секрет!» – кричал отец, раз за разом вспарывая мой живот. А я, хватая еще дымящиеся кишки, захлебывался в крови.

* * *

Толпа скандировала имена: мое и Дагадар. Скоро двери дворца распахнут слуги, одетые в белые и зеленые одежды, и я степенно, неторопливо поведу вниз по парадной лестнице прекрасную чужеземную принцессу. Слуги усеют наш путь цветами, народ в восхищении расступится перед дитто белого дракона, ведущим невесту к алтарю. Позади нас понесут дары от королевства Исметр – золото, которое будут рассыпать на всем пути к храму Кеола, белого богодракона.

Все-таки свадьба состоится. Пусть и не такая, какой ее хотел увидеть Сенат, не такая, какой ее представлял отец.

Или это тоже часть его плана?

Я стоял у колонны и ждал, когда Густаво подаст знак – выйти на открытый балкон, с которого вещал император. Четверть оборота назад отец начал речь. Блестящую, разумеется, как и всё, что он делал. Сперва люди не хотели его слушать. Кидали обвинения: в засухе, уничтожающей посевы. В гибели скота от рук некромантов. В пожаре, который с трудом удалось затушить…

Собравшиеся не боялись ни солдат, ни драконов. Настолько велико было их отчаяние.

Уставшая от едва закончившейся войны страна нуждалась в отдыхе. И отец это понимал. Однако речь его, искусно сплетенная из правды и лжи, опутывала народ незримой сетью. Сенат распущен, заявлял император. Алчные дома наказаны, говорил он. Предателей нашли, их тела повешены на стенах, вещал он. Люди слушали, затаив дыхание. Отложив в сторону корзинки, закончив пересуды, шикая на соседей, вздумавших что-то сказать вполголоса.

– Но кто же на самом деле виновен в бедах, постигших Таррванию? – вопрошал отец. – Кто, как зараза, проник на наши земли и запутал честный и добрый народ? – Из толпы послышались одиночные выкрики. Они хотели знать имена. Жаждали! Я усмехнулся. Отец в очередной раз смог завладеть их вниманием. Они уставились на него, как жертва, следящая за артамом, пока второй из пары стоит у несчастной за спиной. – Их имена известны вам! Предатели, чьи стрелы и мечи залили кровью утро империи тысячу лет назад. Предатели, чьи алчность и жажда власти чуть не уничтожили Таррванию.

По толпе прошел гул. Искра высечена, и люди, иссушенные войной и лишениями, готовы вспыхнуть в любой момент.

– Близнецы Корс! – возвысив голос, проговорил с неподдельной печалью отец. Толпа ахнула. Много веков не слышали этих имен в столице. Я покачал головой. Змееросовы игры… – Аниса и Александр вновь вместе! Одна подстроила резню в храме, другой в сговоре с принцем Костералем! А принц Рейн, желая власти, наслал беды на побережье Арридтского моря. Глубинный народ осмелился топить наши суда и уничтожать деревни. – Возгласы ужаса и гнева. Толпа яростно кричала, проклиная принца Рейна. Только несколько дней назад они превозносили его, требуя справедливости, а сегодня уже ненавидели. Вот так легко… – Но мы уничтожим их! Ибо Свет не померк на землях Таррвании, и новая звезда воссияла на темном небе.

Густаво подал мне знак. Я, подавив непроизвольное желание развернуться и уйти, прокашлялся и шагнул из тени колонны туда, где разразилась криками толпа.

Полуденное солнце освещало фигуру, окутанную зеленым плащом. Отец повернулся ко мне с улыбкой, с лицом, полным восхищения и одобрения. С лицом по-отечески мягким, но при этом с суровым, твердым взглядом. Здоровой рукой он указал на место подле себя.

Я раскрыл ладонь в приветственном жесте, толпа взревела, но среди криков одобрения были слышны и другие: «ублюдок», «убирайся, бастард», «грязное отродье». Не такие громкие, но четко различимые для моего острого слуха.

Давайте, кричите, только не переусердствуйте, срывая глотки. Будто мне неизвестна тайна собственного происхождения. Я подошел к белоснежному парапету и, щедро расточая улыбки направо и налево, до боли сжал перила.

Перед глазами явственно встал его образ. И взгляд, с мольбой обращенный ко мне. Да, я не должен бежать. Все это – ради него и ради них. Все это – ради свободы и справедливости.

Правды, теперь известной мне.

Густаво, прошедший мимо, незаметно подал знак. Десять стрелков, стоящих тут же, по бокам от нас с отцом, подняли арбалеты. Люди мгновенно утихли. Теперь угрозы действовали на них. Я сглотнул. Ладони вспотели. Несмотря на мои зрелые, по человеческим меркам, годы, по сравнению с остальными дитто я был всего лишь неразумным дитя. И ощущал себя так же. Но теперь мне стала ясна причина моего существования.

Зачем и для чего я рожден. Да, отец, все до невозможности просто.

Император поднял руку, призывая толпу к тишине.

– Кеол даровал нам надежду. Вот ваш свет! Своим величайшим указом я объявляю Винсента Фуркаго наследным принцем