Вавилон. Сокрытая история - Ребекка Куанг Страница 60

– И часто приходится этим заниматься? – спросил он профессора Чакраварти.

– О, бесконечно, – ответил тот. – Видите ли, именно так мы и зарабатываем. Пластины приносят неплохую прибыль, но настоящие деньги мы получаем за их поддержание в надлежащем виде. Хотя мы с Ричардом работаем больше других, поскольку у нас мало китаистов.

В тот день они выезжали в поместье в Вулверкоте, где перестали работать серебряные пластины в саду позади дома, несмотря на годовую гарантию. Робин с профессором Чакраварти с трудом вошли через парадные ворота: экономка засомневалась, что они ученые из Вавилона, и заподозрила в них грабителей, но после предъявления различных доказательств, включая благословения на латыни, их наконец пригласили войти.

– Такое случается пару раз в месяц, – сказал Робину профессор Чакраварти, хотя и выглядел раздосадованным. – Вы привыкнете. Ричарду гораздо проще[56].

Экономка провела их по территории поместья в очень пышный, красивый сад с журчащим серпантином ручья и несколькими большими камнями, разложенными в произвольном порядке. Как им сообщили, сад был выполнен в китайском стиле, который стал очень популярным, после того как Уильям Чемберс впервые представил в садах Кью ландшафт в восточном стиле. Робин не припоминал, чтобы когда-либо видел нечто подобное в Кантоне, но одобрительно кивал, пока не ушла экономка.

– Что ж, проблема очевидна, – сказал профессор Чакраварти, отодвигая ветви от угла изгороди, где были установлены пластины. – Они возили туда-сюда тележку, она царапала пластину и наполовину стерла гравировку. Это произошло по их вине и гарантийному ремонту не подлежит.

Он позволил Робину извлечь пластину и повернул ее, чтобы показать надпись. С одной стороны значилось: «сад», а с другой – иероглиф 齋, который мог означать ландшафтный сад, но в более общем смысле – место для уединения, отрешения от мира для ритуального очищения, раздачи милостыни и даосского покаяния.

– Идея состоит в том, чтобы сделать сад красивее и тише, чем позволяет городская суета Оксфорда. Пластина отпугивает всякий сброд. Эффект довольно незначительный, если быть честным; мы мало его проверяли, но на что только богачи ни готовы выбросить деньги, – объяснил профессор Чакраварти, полируя пластину. – Хм. Посмотрим, поможет ли это.

Он разрешил Робину установить пластину обратно, а потом наклонился, чтобы проверить его работу. Результат его удовлетворил, профессор Чакраварти выпрямился и вытер руки о штанины.

– Хотите активировать пластину?

– Я… Что, произнести слова?

Робин много раз видел, как это делал профессор, но даже не представлял, что это так просто. А потом вспомнил, как с первого же раза активировал пластину «Невидимый».

– Ну, для этого необходимо определенное состояние ума. Вы должны произнести слова, но, что важнее, мысленно представить оба значения одновременно. Вы как бы существуете сразу в двух языковых мирах и воображаете, как пересекаете границу между ними. Вы уловили суть?

– Я… Думаю, да, сэр. – Робин нахмурился и посмотрел на пластину. – И больше ничего не нужно?

– О нет, не совсем. На четвертом курсе вы научитесь нескольким полезным умственным упражнениям и пройдете несколько семинаров по теории, но, в сущности, все дело в ощущениях, – произнес профессор Чакраварти со скучающим видом; у Робина сложилось впечатление, что его просто очень раздражает это место и он хочет поскорее уйти. – Приступайте.

– Что ж… Хорошо. – Робин положил ладонь на пластину. – Чжай. Сад.

Он ощутил под пальцами легкую вибрацию. Сад стал казаться более тихим и умиротворенным, хотя, возможно, это лишь разыгралось воображение.

– Получилось?

– Будем надеяться. – Профессор Чакраварти перекинул через плечо сумку с инструментами. Он даже не потрудился проверить работу Робина. – Давайте получим оплату.

– Всегда необходимо произнести словесную пару, чтобы она заработала? – спросил Робин по пути обратно в университет. – Ведь пластин так много, а переводчиков так мало.

– Это зависит от нескольких факторов, – ответил профессор Чакраварти. – Для начала от характера воздействия. От некоторых пластин достаточно получить кратковременный эффект. Допустим, нужен краткий, но впечатляющий физический эффект – многие пластины для армии работают именно таким образом. Их нужно часто активировать заново, и надолго этого не хватает. Но другие пластины действуют долго – как, например, пластины в башне или установленные на кораблях и каретах.

– И по какой причине они работают дольше?

– Для начала это зависит от качества серебра. Чем серебро чище, тем дольше держится эффект, а действие сплавов короче. Но есть и другие незначительные отличия в том, как произведен сплав и выгравирована надпись, вскоре вы об этом узнаете. – Профессор Чакраварти улыбнулся. – Вам не терпится приступить, верно?

– Все это так будоражит, сэр.

– Это пройдет. Если будете шататься по городу, снова и снова бормоча одни и те же слова, то скоро почувствуете себя скорее попугаем, чем волшебником.

Однажды они пришли в музей Эшмола, чтобы исправить серебряную пластину, которую не могли активировать никакие слова. На английской стороне было написано «сверять», а на китайской – иероглиф 參, означающий «подтверждать». Он также мог означать «сопоставлять», «располагать рядом» и «сравнивать». Сотрудники Эшмолеанского музея использовали эту словесную пару для сравнения поддельных артефактов с настоящими, но недавно пластина не прошла несколько пробных испытаний, которые сотрудники мудро проводили перед оценкой новых приобретений.

Профессор Чакраварти и Робин тщательно осмотрели пластину с помощью ручного микроскопа, но не обнаружили повреждений ни на китайской, ни на английской надписи. Даже после того как профессор Чакраварти обновил их крохотным гравером, активировать пластину не удалось.

Профессор вздохнул.

– Заверните ее и положите в мою сумку, будьте добры.

Робин подчинился.

– И что с ней не так?

– Резонансная связь перестала работать. Такое время от времени случается, в особенности со старыми словесными парами.

– Что такое резонансная связь?

– Пойдемте в башню, – сказал профессор Чакраварти. – Сами увидите, о чем я.

В Вавилоне профессор Чакраварти повел Робина в южное крыло восьмого этажа, мимо рабочих столов. Робин никогда раньше не бывал в этой части здания. Все его визиты на восьмой этаж ограничивались мастерской, занимавшей основное пространство за толстой противопожарной дверью. Но южное крыло отгораживал дополнительный ряд дверей, закрытых на три замка, которые профессор Чакраварти открыл звенящими на кольце ключами.

– Вообще-то, я не должен был вам это показывать, еще рано. – Профессор Чакраварти подмигнул. – Закрытая информация только для избранных и все такое. Но иначе не объяснить.

Он отпер последний замок. Они шагнули внутрь.

И как будто попали в комнату смеха или внутрь гигантского пианино. С пола повсюду поднимались массивные серебряные стержни разной