Госпожа Печалей - Клинт Ли Вернер Страница 60

Предупредив людей, Гаевик продолжил колдовать. Махьяр с тревогой увидел, как вокруг пальцев мужчины забрезжил зеленоватый свет. Теперь переплетенные пентакли не просто угадывались — в воздухе задрожало остаточное изображение, подобное силуэту язычка пламени после того, как задули свечу. Руки Гаевика двигались все быстрей и быстрей, чертя над саркофагом магический узор, и зеленое мерцание делалось все вещественнее. Оно уже не исчезало после каждого пасса. Рисунок повис в воздухе — и начал медленно опускаться на крышку. Махьяр так и не понял, направляют ли руки чародея орнамент — или их просто тянет вниз, как лодку, подхваченную течением.

Все ниже и ниже опускались магический орнамент и сплетающие его руки. Тихое пение, незнамо когда родившееся на губах чародея и постепенно нараставшее, взвилось неистовым воплем. Разведенные пальцы Гаевика вдруг кулаки, а кулаки обрушились на двойную пентаграмму, словно вколачивая ее в саркофаг. Пентакль взорвался, бесшумно и страшно. Энергия взрыва тряхнула гробницу. По спине Махьяра побежали мурашки.

Гаевик отступил, обливаясь потом. Глаза его пылали нефритовым светом — очень, очень медленно угасающим светом.

— Попробуй… теперь… — выдавил он. Каждое слово явно давалось ему невероятным усилием воли.

Махьяр взял нож и вновь попытался вогнать острие в щель. И вновь лезвие соскользнуло, словно отброшенное какой-то магнетической силой. Попытка Венцеслава, подступившего к саркофагу с противоположной стороны, тоже провалилась.

— Сможешь применить заклятье посильнее? — спросила Гаевика Сорайя.

Чародей покачал головой.

— Тогда его точно заметят. — Он махнул рукой. — Может, уже заметили.

— Значит, время тонкостей вышло, — заявил Махьяр, подхватил с пола орручий колун, обеими руками вскинул громоздкое оружие над головой и с силой обрушил его на крышку.

Отдача от удара отбросила Махьяра к стене, руки его задрожали, лезвие колуна выщербилось, отколовшийся кусочек отлетел к самому потолку. В степах склепа заметалось лязгающее эхо.

А на саркофаге не осталось и царапины.

— Яхангир, — благоговейно произнесла Сорайя имя бывшего командира, и горький смех сорвался с ее губ. — Он был назван. Он был тем, кому суждено «разрушить проклятие». А может, просто пробиться туда, где проклятие укрыто.

— Весь этот путь… — Венцеслав покачал головой. — Весь этот путь… и все зря.

Махьяр стукнул кулаком по непокорной крышке.

— Ради Зигмара, должен же быть какой-то способ! Мы так далеко зашли, столько вытерпели!

Венцеслав повернулся к Оракулу под Вуалью:

— Твоя магия. Может ли твоя магия открыть это?

Махьяра встревожило отчаяние, прозвучавшее в голосе капитана. Весь этот долгий путь именно Венцеслав всегда поддерживал их. Но теперь даже он сдался.

Ответ Оракула под Вуалью расстроил Махьяра еще больше:

— Со временем, вероятно, можно было бы найти магию, снимающую здешнюю защиту. — Провидица покачала головой. — Но времени нет. Я чувствую, как смыкается вокруг нас тьма. Вы привлекли внимание не только простых стражников. Склеп-крепость знает о вашем присутствии… и вашей цели.

В гробнице стало ощутимо холоднее, еще холоднее, чем после колдовства Гаевика. Махьяр чувствовал в воздухе примесь сверхъестественного — скверна просачивалась сквозь кожу, леденя кровь. И не нужно было предупреждать остальных. Все это чувствовали, все знали, что это предвещает.

Тени в гробнице становились плотнее, сгущались в полосы черноты, тянущейся к факелам. Среди полос угадывались смутные очертания плеч и голов, костлявых рук и ног. Махьяр призвал Зигмара, в который раз потянулся к символу, который всегда носил на груди, — и услышал где-то в глубине сознания издевательский смешок. Молота, знака Бога-Царя, у него больше нет, медальон затерялся в Болотных Курганах. Бог Махьяра не поможет ему теперь. И ничто не поможет.

Беспредельное отчаяние лишило Махьяра сил. Он рухнул на колени. От безнадежности, безысходности кружилась голова. Кто он такой, чтобы думать, что сможет принести имя Зигмара в склеп-крепость мортарха? Как смел он, жалкий человек, хотя бы помыслить о том, чтобы противопоставить свои убеждения Госпоже Печалей? Он — ничто, меньше чем ничто, жрец, обманывавший себя, полагая, что его бог может простить непростительное. Каждый его вздох — богохульство. Только смертью он может искупить недостаток веры.

Рука Махьяра сама приставила лезвие орручьего колуна к его шее. Один быстрый рывок — и грубый клинок вспорет ему вены. Покончит с болью и ужасом. Мертвые, входящие в нижние миры, не страдают…

— Чушь, — прошипел Махьяр, встряхнулся, сбрасывая отчаяние, пытавшееся сокрушить его, осознавая, что бушующие в его голове мысли ему не принадлежат. — Я видел твоих жертв, заточенных в стенах! — крикнул он, словно бросая вызов разбухающим теням. — Они определенно мертвы — и определенно не избавлены от страданий! — Резко поднявшись, он прижал ладонь к груди. — Мне не нужна золотая висюлька, чтобы нести веру Бога-Царя, и не нужен злобный дух, прячущийся во мраке, чтобы напомнить мне, что я должен искупить свои прошлые слабости!

Махьяр бросил взгляд на своих спутников. Сорайя, Венцеслав, Гаевик — все стояли на коленях, подавленные точно такой же психической атакой. Но они увидели его, и в глазах их затеплилась надежда. Надежда на него, воина-жреца.

— Человек сам может выбрать свою смерть, и выбор этот приносит ему порой больше чести, чем вся минувшая жизнь, — сказал Махьяр, развернулся и погрозил выщербленным клинком сгущающимся теням. — Итоги жизни не подведены, пока не сделан последний вздох.

Горький трескучий смех прошелестел в подземелье, и толпа призраков откатилась волной тьмы. Среди теней возникла фигура в белом, с лицом, скрытым длинной вуалью. Никто присутствовавший при гибели экспедиции Яхангира не мог бы забыть этого зрелища. Перед ними стояла мортарх Скорби. Леди Олиндер.

— Она может всего лишь убить нас, — прорычал сквозь стиснутые зубы Махьяр, заставляя себя смотреть на кошмарное видение. — О достоинствах наших душ судить Зигмару! О ценности наших жизней вынесет решение Бог-Царь!

Слова жреца были отважны. Вызывающи. Его спутников воодушевила храбрость Махьяра. Они тоже поднялись на ноги и приготовились встретить ночных охотников и их призрачную госпожу, как подобает воинам.

— Тебе придется сразиться с нами! — провозгласил Махьяр. — Мы не съежимся в ужасе. Не станем молить о пощаде. Мы готовы умереть, если такова воля Зигмара!

Махьяр чувствовал на себе испепеляющий взгляд прячущихся под вуалью глаз леди Олиндер. Мортарх медленно повела бледной рукой, поманив кого-то костлявым пальцем, и из тьмы выступило привидение. Фигура в саване, как две капли воды похожая на всех остальных призраков, по мере приближения к Госпоже Печалей обретала все большую индивидуальность. Саван рассеялся, обернувшись доспехами и мундиром, кости скелета обросли плотью, в пустых глазницах заблестели