Нона из Девятого дома - Тэмсин Мьюир Страница 47

Она обратилась в Ватикан с вопросом о том, чудо ли это, ведь я крещеный. Я не стал упоминать, что оказался там только потому, что там наливали несовершеннолетним. Но она нас просто спасла. А потом А привел своего младшего брата, руководителя хедж-фонда. А-младший был совершенно бесполезный, но очень милый, и я не мог подвести А. Нам всем было страшно. Мы откусили больше, чем могли прожевать. Мы собирали тех, кого любили, и закрывали двери».

Он сказал: «И в этот момент правительство велело нам потихоньку выходить с поднятыми руками».

Он сказал: «Мы не хотели. Мы всегда говорили, что это мы им нужны, так пусть они сами приходят. Мы не разделяемся. Мы не исчезаем. Смелые слова. Но остановить их мог только я, понимаешь? У меня было двое ученых, инженер, монахиня, адвокат и банкир, полицейский и художник. Это не войско, это коп и шесть видов задротов. П, конечно, была крута, но связи в министерстве связями в министерстве, большая часть ее карьеры прошла за устройством полицейских безалкогольных дискотек для средней школы и разговорами с детьми о том, что наркотики – это плохо. Когда-то в Гамильтоне она выигрывала соревнования по стрельбе, но переговоры мы вели не с Джесси Джеймсом. А с Гамильтоном».

Он сказал: «Криолаборатория имела около ста метров в поперечнике, была сделана из бетона и стали и занимала два акра перепрофилированных сельскохозяйственных угодий. У меня на руках имелось сорок трупов, и многие были не в идеальном состоянии после предыдущих экспериментов. Еще у нас было много замороженных мозгов.

Я ничего не смог добиться от Улисса и Титании. Я сдался. А и М шутили черные шутки по поводу набора добровольцев в армию скелетов. А потом время закончилось – раньше, чем эти шутки стали серьезными предложениями.

П позвонила. Она предала полицию ради нас, рассказала, что спецназ примерно в получасе езды и что они серьезно вооружены. В тот день она выбрала нас, а не свою карьеру. Я очень ценил ее за это. Ей нравилось служить в полиции».

Он сказал: «Я знал, что мне было нужно. Мне нужно было отрезать это место. Замуровать его. Сделать что-нибудь впечатляющее, чтобы выиграть нам время. Чтобы они поняли, что нами нельзя управлять. Поэтому я поднял стены толщиной в три фута, из того, что теперь называют вечной костью, уходящие в землю на шесть футов. Г сделал все расчеты. Я не послушал его предостережений по поводу сантехники и поэтому пробил водопроводную трубу, но это оказалось худшим. Полиция приехала через полчаса и испробовала таран, промышленные резаки, все на свете. Они возились несколько часов, но даже ничего не поцарапали. Правда, я забыл отверстия для воздуха, и мне пришлось сделать часть костей проницаемой, но ладно, мы быстро это заметили, никто не задохнулся».

Он замолчал.

Через некоторое время она спросила:

– Ты сделал это из своих тел?

Он сказал: «Нет. Я решил, что не хочу трогать ни одно из тел, не только Титанию и Улисса. Они прошли через многое».

Именно в этот момент ему хватило совести немного смутиться.

Он сказал: «Я этим не горжусь. Но, типа, мы сидели на сельскохозяйственных угодьях. С кучей скота. Большая масса. На поле прямо через дорогу паслось более восьмидесяти голов, полем выше – стадо овец, а в буше лежали старые кости. Мне пришлось подойти к делу творчески. Нам пришлось запереть К в кухне, чтобы она могла свободно блевать в одиночестве, и не смотреть на это. К счастью, было темно, так что смотреть особо было не на что».

Он сказал: «Чисто не вышло. Мне пришлось разделить их на две кучи: мягкие ткани и кости, и было не очень красиво. Но это сработало. Трехфутовый щит из мяса, костей и сухожилий, закрывший два акра земли Грейтауна. Его было видно на GoogleEarth. Довольно красиво, если смотреть издалека. Розовенькое».

Он сказал: «А потом правительство предложило все-таки поговорить».

Он сказал: «Это сработало, и мы остались целы. И остальной мир узнал, потому что нельзя закрыть два акра щитом из коров и овец, чтобы это не попало в новости. Хотя думаю, что крупные планы они зацензурили. После этого к нам стали относиться серьезно. Кто-то хотел поговорить с нами, посмотреть, кто мы такие, кто-то не хотел говорить, потому что считал нас злом, а кто-то не хотел говорить, потому что мы выкрутили им руки. Конечно, я вылечил кучу больных раком, но я был ненормальным. К нам относились так, будто мы совершили страшное преступление».

После паузы он сказал: «Ну вообще я совершил страшное преступление. Я вывернул наизнанку несколько сотен животных и превратил их в огромную арт-инсталляцию, и я не подчинился требованиям копов, но у меня были смягчающие обстоятельства. Были. Я не виноват, что расправа с несколькими сотнями овец делает тебя плохим. Это были мясные породы. У меня вышло куда быстрее, чем на скотобойне. Но сложно себе представить что-то вроде “Ну давайте все послушаем чувака, который волшебством мучает овец. У него точно есть хорошие идеи!”».

Он сказал: «Мне было плевать, что они думают, я хотел внимания. Я хотел нарушить все соглашения о неразглашении. Я хотел рассказать о криоплане и о том, что его закрыли. Я хотел поговорить о тебе. О том, как мы собирались спасти мир, а потом деньги просто кончились. И теперь у нас была платформа, так что деньги могли как-то и вернуться. Но мы напугали слишком многих. У нас было слишком много врагов».

Он сказал: «Думаю, можно сказать… что мы на них бычили».

– Не могу поверить, что никто никогда не будет больше смеяться над моими шутками, – сказал он, когда она не засмеялась. – Просто не могу. Все кончилось, я остался один. Есть только я и ты, и больше никаких шуток.

– Я все еще люблю тебя, – сказала она.

– Вот это хорошая шутка.

И снова заплакал.

16

Нона резко проснулась за мгновение до того, как распахнулась дверь, как будто у нее было особое чутье на открывание дверей. Чести вбежал в класс, даже не сняв уличные ботинки и песочную куртку, и заорал:

– Они здесь! Идут! Прямо сейчас! Они ставят на площади старый экран и собираются показывать видео сегодня в половине шестого. Это они! Зомби! Они вернулись! Мать твою за ногу!

– Что за выражения, Чести, – сказал кто-то еще.

Нона протерла глаза и изо всех сил попыталась сесть; она собиралась сказать то же самое, но у нее вышло только «Варргарбл». Это оказался голос Ангела, которая сидела рядом