Кристофер Клин и ловушка иллюзий - Александрия Рихтер Страница 46

…Холодные руки обвили его со спины. Он опустил голову, уткнулся в плечо Марты. Он вздрагивал от рыданий, а она гладила его по спине, пытаясь успокоить.

– Он сжег ее, Марта… Он уничтожил всю Долину…

Слова давались с трудом, ножницы выпали из его руки, и он стиснул Марту в объятиях, как будто она была его спасением, его последним прибежищем.

– Это я позволил ему уйти. Это все из-за меня, – шептал он. – Эта кровь на моих руках…

– Тише, Кристофер, тише, – говорила Марта, и ее голос доносился до него словно сквозь толщу воды. – Это было его решение, не твое. Ты не должен себя винить.

– Но я виноват! – крикнул Кристофер, задыхаясь от слез. – Я должен был…

Он отстранился и посмотрел на Марту. Ее била дрожь, но Марта не отводила глаз.

– Ненавижу Пикового короля! – Кристофер вскочил на ноги. – Айртон Двейн, я тебя ненавижу! Слышишь?! Ненавижу тебя и всю твою семью! И Ванессу, кем бы она ни была!

– Мастер Клин, – вдруг раздался голос Олли. Кристофер и Марта уставились на кровать. – Я заколдую стены на некоторое время. И окно с дверью тоже. И тогда уже кричите, сколько нужно.

Кристофер хотел наорать на Олли, но тут его взгляд упал на стол, и он увидел свиток с печатью Совета Академии. Кристофер бросился к нему, чтобы разорвать на мелкие кусочки, но… сначала решил прочитать.

Дорогой мастер Клин!

Считаем в высшей степени уместным сообщить, что гордимся тем, что в стенах нашей Академии пребывает столь доблестный оруженосец. Упорство, с которым Вы готовились к турниру, не просто похвально, но и заслуживает особой награды.

Принято решение, что, независимо от исхода турнира, Вы продолжите обучение. Оплата за третий учебный год внесена Вашими наставниками – госпожой Жаклин Фрит и господином Освальдом Тобином.

Надеемся, что в благодарность за поддержку Вы оправдаете возложенные на Вас надежды.

С наилучшими пожеланиями,

Совет Академии Рыцарей

Кристофер дрожащими руками прижал свиток к груди, и вновь осел на пол, рыдая пуще прежнего.

Глава 13

Коллекция шляп госпожи Жаклин

Ни госпожа Жаклин, ни господин Освальд не позволили Кристоферу поблагодарить их за то, что они оплатили его обучение. Сколько он ни пытался, но стоило ему заговорить об этом, как у обоих наставников находились неотложные дела и им становилось страшно некогда.

Сначала Кристофер удивлялся, потом сердился, но со временем пришел к мысли, что наставники не хотят, чтобы он чувствовал себя обязанным. Но он чувствовал… И единственный способ, которым он мог отблагодарить их, было его усердие на занятиях по этикету и на тренировках.

Желая порадовать господина Освальда, Кристофер взял в библиотеке несколько учебников о технике владения мечом; он читал их на переменах и перед сном, изучая названия ударов, движения ног во время атаки и комбинации, способные сбить с толку даже опытного противника. Что касается госпожи Жаклин, Кристофер использовал смекалку и прибегнул к тому же способу, что и Марта: взял несколько дополнительных уроков танца, а затем намекнул, что ему пригодится помощь наставницы в выборе наряда для Бала Мастей. Это ведь такое важное событие!..

И разумеется, госпожа Жаклин не смогла ему отказать.

– Дайте-ка я на вас посмотрю, мастер Клин! – сказала наставница, когда он, переодевшись в праздничный наряд, вернулся в танцевальный зал. – Мой дорогой, да от вас глаз не оторвать. Будете сиять как самая яркая звезда. А как чудесно вы будете смотреться в паре с леди Мартой!..

– Вам не кажется, что это чересчур? – смущенно спросил Кристофер, оглядывая себя. – Такой изысканный наряд… И мне кажется, что я ему не подхожу…

Госпожа Жаклин внимательно оглядела его и произнесла:

– Не говорите ерунды! Пора бы уж вам запомнить, что вы не мальчишка с Края Света, а без пяти минут рыцарь, – госпожа Жаклин осторожно поправила ворот его рубахи. – Посмотрите только, какая работа!.. Пуговицы на сюртуке – просто загляденье. Их делали на заказ по эскизам одного очень известного мастера.

Кристофер коснулся одной из золотых пуговиц, на которых были изображены солнце и месяц, слившиеся вместе. Белоснежная рубаха, расшитая золотыми и фиолетовыми узорами, сидела на нем идеально. А лиловый колéт, который он надел поверх рубашки, был расписан лунными красками – госпожа Жаклин объяснила, что в темноте нарисованные на нем фигуры будут мерцать, как созвездия в ночном небе.

– А вы переживали, что вам опять сошьют одежду на два размера больше, да еще и с рукавами-фонариками, – заметила наставница, пока он надевал тяжелый по-королевски роскошный плащ из фиолетового бархата. – Полагаю, штаны и новые сапоги пришлись вам впору?

– Да, – ответил Кристофер с благодарностью.

Быстро шагнув к наставнице, он взял ее руки в свои и сказал:

– Спасибо за все, что вы для меня сделали! Вы сможете мной гордиться, – и с этими словами поклонился так изящно, как будто обучался придворному этикету с пеленок.

– Дорогой мастер Клин, – растрогалась госпожа Жаклин. – Как сильно вы изменились. Как стали похожи на… на…

Улыбка застыла на лице Кристофера, но наставница закончила предложение совершенно неожиданными для него словами:

– …на Эдмунда.

– На Эдмунда? – удивился Кристофер, впервые услышав это имя. – Кто это?

Он мысленно перебирал имена тех, с кем учился: возможно ли, что за три года он кого-то из них не запомнил?

– Эдмунд – мой сын, – тихо сказала госпожа Жаклин. – Помню, как он был счастлив, когда состоялся его третий Бал Мастей… – Она отвернулась, пряча блеснувшие на глазах слезы.

Кристофер уже давно работал над собой и учился сдержанности, но сейчас слова сорвались с его губ раньше, чем он успел подумать, стоит ли говорить такое:

– Не знал, что у вас есть сын! Вы ведь никогда о нем не упоминали… А где он? Почему мы его не видели?..

Тут он наконец замолчал, мысленно ругая себя: «Ну и болван же ты! Осталось только спросить, где ее муж, раз уж у нее есть сын!»

– Увы, этого никто не знает, – вздохнула госпожа Жаклин. – Он давно покинул меня, избрав для себя другой путь, – помолчав, она добавила: – Эдмунд стал разбойником.

Кристофер остолбенел. Сын наставницы по этикету – разбойник?!

Выражение лица госпожи Жаклин внезапно изменилось, и она строго сказала:

– Поэтому я