Империя проклятых - Джей Кристофф Страница 42

– Габи? – крикнул Лаклан. – Все в порядке?

– Нет, – отрезал я, собирая снаряжение и рюкзак. – Шевелите задницами, солдаты!

– Габи, что, черт возьми, на тебя нашло? – настойчиво требовала ответа Диор с порога.

– Они видели нас. Видели тебя.

– Они? Кто такие эти чертовы они?

– Плохие новос-с-сти, Габриэль? – спросила Селин.

Но я не обратил внимания на сестру, схватил снаряжение и потащил наших юных подопечных под снег и воющий ветер. Наши сосья спали, Пони зафыркала от отвращения, когда я забросил ей на спину седло и повернулся к Диор, протянув ей руку.

– Прыгай сюда. Сейчас же.

Девушка подчинилась, несмотря на растущее раздражение, взобралась на свою кобылку и огрызнулась:

– Это был всего лишь один порченый, Габриэль! И я его убила! Один шаркающий мешок с безмозглой…

– Не безмозглой, – выплюнул я. – Настолько разложившиеся мертвецы не могут думать самостоятельно, не говоря уже о том, чтобы разговаривать. У него в голове был кто-то еще, Диор.

Она замолчала и тяжело сглотнула.

– Кто-то, кто говорил за него.

– Вос-с-с-с, – прошипела Селин, вглядываясь в темноту вокруг.

Я кивнул.

– Железносерды могут воздействовать на умы порченых. Могут направлять их на поле боя силой мысли. Но их древние не ограничиваются лишь тем, что командуют нежитью более низкого ранга. Они умеют ездить на них, Диор. Проникать к ним в разум. Так же легко и просто, как ты ездишь верхом на этой чертовой кобыле.

– Зачем им… – Феба нахмурилась.

– Для разведки, – ответил я. – Воссы не бросаются слепо навстречу опасности, а просто посылают кого-нибудь разведать обстановку. «Никто так не боится смерти, как твари, живущие вечно».

– Да, – пробормотал Лаклан, не сводя глаз с Диор. – Особенно если у кого-то из нас к сапогам прилип пепел красавчика Фабьена.

Диор встретилась со мной взглядом, и страх наконец взял верх над гневом.

– Это… он?

– Я, черт возьми, не собираюсь это выяснять. Но нам нужно двигаться. Они близко.

Феба нахмурилась.

– Близко? Если эти Воссы могут ездить на гнилушках по всей империи…

– Не по империи, бес-с-совка, – сказала Селин. – Даже с-с-самый крепкий орешек из Железносердов может проехать на марионетке всего с-с-сорок, может, пятьдесят миль.

– Сорок миль, – выдохнула Исла, оглядываясь через плечо.

– О Боже… – Лаклан встал рядом со мной, забыв о нашей ссоре, и прошептал так, чтобы дети не услышали: – Может, нам лучше вернуться в Авелин? Укрыться? Там, по крайней мере, хоть стены целы.

– Нам нельзя забывать о Дивоках. И здесь нет никаких нас, Лаки.

Мой бывший ученик встретился со мной взглядом, и его зрачки превратились в темные точки размером с острие ножа.

– Ты же не хочешь сказать…

– Именно это я и говорю. Ты забираешь этих детей с собой в Сан-Мишон.

– Да ты не в своем уме, Габи. Я вас не бро…

– Кто бы ни сидел у нас на хвосте, брат, ему придется нелегко. У нас мало лошадей для малышей, и они, черт возьми, точно не смогут проделать этот путь самостоятельно. Поэтому лучше забирай их и уходи. Мы справимся.

– А если сюда нагрянет чертова армия? Тебе понадобится моя…

– Армии нежити передвигаются пешком, Лаки. Если кто и застанет нас врасплох, это будут высококровки на порабощенных лошадях. – Я выдавил из себя улыбку ради друга. – Это же не первый мой грандиозный бал, брат. Я научил тебя всем па. Поверь мне. Высококровки – самое худшее, что может с нами случиться.

– А если они полностью проигнорируют вас и станут преследовать нас?

– Ладно, это первое худшее. А второе худшее у нас что?

– Они разделают тебя, как рождественского кабана, и все равно будут преследовать нас?

– Да, это будет похуже первого. – Я почесал подбородок.

– Это, сука, не шутки, Габи!

Я взял его за руку и отвел подальше, указав на наш маленький отряд.

– Посмотри на них, Лаки. Они и секунды не продержатся против стаи голодных Железносердов. Но ты успеешь добежать до безопасного места, пока я увожу нежить. Воссы охотятся за нами, а не за стайкой детей.

– Да ну? – Его взгляд метнулся к Диор, потом снова ко мне. – И почему бы это?

– Почему – не имеет значения, черт возьми! Важно то, что у них больше шансов домчаться с тобой до Сан-Мишона. Честно говоря, мне бы хотелось, чтобы все было иначе. Ты прекрасно знаешь, что в трудную минуту я предпочел бы видеть рядом с собой тебя. – При этих словах я взглянул на Селин, на Фебу и еще больше понизил голос: – Но ты здесь единственный, кому я могу доверить вывести этих детей в безопасное место.

Лаклан стиснул челюсти, оглядывая берег реки, где перепуганные дети сбились в кучу. Тогда я заглянул ему в глаза и протянул руку – ту самую, которая вытащила его из пропасти, где я его нашел много лет назад.

– Доверься мне сейчас, Лаклан. Как доверился тогда.

Мой бывший ученик тяжело вздохнул и снова взглянул на Диор. В его проницательных зеленых глазах горели вопросы, подозрение, неуверенность, но он неохотно кивнул.

– Хорошо. Ради тебя, брат.

И когда я вздохнул с облегчением, он, наконец, пожал мне руку.

– Браво, угодник.

Габриэль поднял взгляд, когда историк заговорил, и брови у него нахмурились. Скрип пера Жан-Франсуа на мгновение прекратился, и вампир вежливо поаплодировал.

– За что именно?

Историк поднял руки, словно желая успокоить гостя за еще не нанесенное оскорбление.

– Пойми, я не хотел тебя обидеть…

– О, не дай бог.

– …Но даже ты должен признать, что тебя едва ли можно назвать самым утонченным из главных героев, де Леон. И все же время от времени ты проявляешь такую ловкость рук, которой могли бы позавидовать даже Илон.

– О чем ты, черт возьми?

Жан-Франсуа понизил голос, имитируя тон и голос Габриэля.

– В трудную минуту я предпочел бы видеть рядом с собой тебя. Но ты здесь единственный, кому я могу доверить вывести этих детей в безопасное место, – усмехнулся вампир, скривив рубиновые губы. – Представление, достойное театра Д’Ор в Августине. Дело не в том, что ты доверил своему бывшему ученику защитить этих детей от опасности. Ты просто не мог доверить ему тайну Диор. И чтобы поскорее оторвать нетерпеливые лапки своего среброносного детеныша от собственной прекрасной шевелюры, ты солгал ему прямо в лицо. Человеку, которого ты называл братом. Человеку, который, несмотря ни на что, все еще считал тебя героем.

Последний угодник-среброносец скрестил ноги, барабаня кончиками пальцев по ботинку.

– Лучше быть сволочью, чем дураком.

Жан-Франсуа