Дитя минувшего - Кристина Веда Страница 4

– Ох, а что случилось с рюкзаком?

– Порвала случайно. А лямка не пришивается.

Я все еще не смотрела и по отдалявшемуся звуку шагов поняла, что деда вышел из комнаты. Стоило ли его беспокоить возобновившимися кошмарами? А что бы я потеряла, если бы призналась? Не в первый раз ведь.

Половицы вновь заскрипели, и дедушка вошел в комнату. Надел свои смешные, лупоглазые очки с толстой линзой.

– Давай помогу.

Он сел рядом, забрал из моих рук иголку с ниткой и легкими движениями начал пришивать лямку, иголка мягко проходила через ткань, точно через масло, и я с облегчением посмотрела на дедушку.

– Рассказывай, чего трясешься, как осиновый лист? Двойку получила? Так я давно говорил, мне двойки не нужны, получай лучше колы! Нужно же из чего-то забор делать.

– Ну деда, – его улыбка передалась и мне, – пока придется без забора пожить, нам и так хорошо. Лес же вокруг.

– В лесу тоже много опасностей. Я давно говорил, если не уважать природу, одним прекрасным днем она сожрет тебя. Ну? Чего голову повесила? Случилось что-то или нет?

– Случилось.

Толстые очки чуть опустились и деда косо посмотрел на меня, как бы ожидая продолжения.

– Возможно, у меня опять были галлюцинации. Но не такие, как обычно. В этот раз более… реальные.

– Горе горькое по свету шлялося и нечаянно на нас набрело… Давно мне врачи сказали, не читать тебе на ночь старые сказки, ты слишком ведома, то домового увидишь, то лешего вместо вашего школьного уборщика. Что в этот раз?

– Тамара Петровна. Она стала такой когтистой, злющей, а глаза превратились в бездну, где только холод и смерть.

– И ты в испуге убежала?

Я лишь кивнула, отвернувшись. Сделала вид, что смотрю телевизор, там как раз ведущий возглавлял круглый стол и загадывал загадку.

Дедушка хмыкнул себе под нос и продолжил пришивать лямку, но его движения были рваными и дерганными, как в тот далекий день.

Мне исполнилось шесть лет, когда я впервые увидела пушистый комок шерсти, что прятался за нашей печкой, а по ночам шуршал и громил посуду. В одной из дедушкиных сказок я услышала историю про маленького духа, что охранял покой дома и его обитателей взамен на угощение и уважение. Его называли домовым. Стоило мне оставить у печи блюдце с молоком, как пушистый комок больше не шумел по ночам, а вот мне все больше чудилось странное вокруг. Горящие глаза, следящие за мной из-за деревьев, бестелесные духи и маленькие существа играли со мной. Врачи, к которым меня отвел дедушка, решили, что это последствия аварии, в которой погибли мои родители, но я выжила. Мне прописали успокоительные, но они не помогали, видения ухудшались, больше не играли, а нападали. Тогда дедушка отвел меня к знахарке. Она долго смотрела на шестилетнюю меня, а затем протянула связанные в пучок травы и велела повесить их над входом в дом, а с другим отваром пить каждый день чай. Я продолжала хныкать и поглаживать колено, которое разбила в побеге от голой, обтянутой серой кожей, девушки, что гналась за мной через лес на четырех конечностях, точно зверь. Никто мне не поверил, но знахарка еще долго шептались о чем-то с дедушкой, после чего домовой исчез, ровно, как и мои видения.

До сегодняшнего дня.

2 Глава, где меня душит во сне учительница биологии

Ловким движением деда завязал узел и отрезал лишнюю нитку. Ножницы щелкнули в воздухе, и я очнулась от воспоминаний, посмотрев на дедушку. Его очки оказались на голове, вместо ободка, а рюкзак у меня в руках.

– Принимайте работу!

– Спасибо, – постаралась сделать голос более радостным, чтобы не беспокоить деда и продолжила смотреть программу по телевизору. Люди стояли вокруг стола и отгадывали слово, а за это им дарили подарки. Кто-то в ответ пел песни или танцевал, даже приносил подарки ведущему.

– Не переживай на счет своих ведений, наверняка ты забыла пить чай с успокоительным отваром, перенервничала в школе, вот и все. Я завтра вернусь с работы и зайду по пути к знахарке, возьму еще пучков полыни и её успокоительных трав. А ты не переживай.

Я кивнула, но внутри что-то продолжала скрести. Что-то рвалось из меня, пробужденное касанием Вовы, желало свободы.

В тишине скрип кровати оказался звоном. Матрас прогнулся, и дедушка подошел прямиком к телевизору, закрыв экран.

– Я смотрю, деда. Отойди, пожалуйста.

Руки дедушки согнулись в локтях, над небольшим пузиком. В своей рубашке в большую клетку и штанах цвета хаки он начал раскачиваться из бока в бок, словно танцуя «маленьких утят» и приговаривая:

– Тра-та-та, тара-та.

Шевелил бедрами, слегка приседая и все напротив телевизора, не оставляя шанса смотреть куда-то кроме него. Он был таким родным и радостным, что вся грусть развеялась, заставив меня громко засмеяться и выставить руки в примирительном жесте:

– Я поняла, деда! Все, ты хороший танцор, только не смеши больше.

– Вот и правильно, – он выпрямился, улыбнувшись. – Пошли, проводишь меня на работу. А завтра вместе попьем чаек, а то мне тоже, еще те лешие видятся вместо начальства.

С широкой улыбкой я проводила дедушку до двери, помогла собрать сумку с продуктами. Он уходил на ночную смену, в свою хижину лесничего, совсем рядом с домом.

– Ты ночью придешь на перерыв? Еды у тебя мало, а я что-нибудь приготовлю.

– Приду, только ты не подрывайся, спи спокойно, – в его старческих, бледных глазках скользнуло что-то тревожное, а может мне показалось. – Дом запри на ночь. Обязательно.

– Помню-помню, не переживай. Можешь спокойно идти на работу.

Деда одобрительно положил руку мне на плечо, улыбнулся. В глазах плескались искорки озорства. Всегда удивлялась как тело могло меняться, запечатывая в себе молодую, рвущуюся свершать дела душу. Так ведь и душа понимала, какие дела хотела совершать только к старости, а тело уже не позволяло. Так деда всегда говорил.

– Давай, моя хорошая. Я пошел.

И с легким дуновением ветра он растворился на пороге. Ушел по тропинке в лес.

Проводив дедушку, я приготовила ужин и выпила успокаивающий чай. За печкой что-то зачертыхалось. Мне вдруг захотелось посмотреть, убедиться, что это домовой, а не мои фантазии, но обеспокоенный взгляд дедушки пронесся перед глазами. Не зная куда себя деть и изнывая от догадок, я даже не помыла кружку, взяла сладкий коржик и вышла проветриться перед сном.

Мне всегда нравилось море. Оно было в паре шагов от нас, холодное, неподвижное. Разлилось совсем рядом, как что-то постоянное. Неизменное. Как образ вечной жизни, где время было