По краю земли - Катерина Ромм Страница 39

– Голове не холодно, – бросил он в ответ на её красноречивый взгляд и, отворив калитку, проку от которой всё равно не было, потому что она не запиралась, вышел к Камиле.

Город кипел и бурлил, словно огромный каменный котёл. Камила ощущала гулкие окрики, топот и скрип колёс, а в нос били запахи горячей выпечки и дыма, свежей рыбы и сладковатых водорослей. Пока Венда и её друзья беззаботно отсыпались, жители Набреги спешили по делам. Только Камила никуда не торопилась – мастерству швеи она училась на дому.

Меркурус рассказал, что проспал. Фелтон разволновался из-за случившегося накануне, и они долго не могли лечь. Камила была сосредоточена на руках, лице и губах Меркуруса, чтобы ничего не пропустить из его истории, и не сразу заметила, что он хромает. «Это из-за драки?» – спросила она с волнением, но он лишь передёрнул плечами.

– Ерунда. Папаша тоже небось сегодня не вприпрыжку скачет.

Камила опустила глаза. Порой Меркурус совершенно слетал с катушек – особенно когда дело касалось его отца, но не только. Это уже не раз доводило его до беды, и Камила была не в состоянии образумить друга. Удержать его силой она не могла, куда ей. Но самое обидное – она не могла даже закричать! О, как она сердилась в такие моменты на свои никчёмные голосовые связки!

– Чего ты нахмурилась? – спросил Меркурус. – Ну, Камиль?

Он взял её за руку, и она сжала пальцы.

– Ничего страшного же не случилось, ради Ангела.

Они свернули в широкий проулок. Старый город Набреги был построен до смешного просто: главные улицы пересекались под прямыми углами и тянулись с севера на юг и с запада на восток. Концы улиц упирались в крепостные стены с воротами: некоторые из них всегда были открыты, а другие, наоборот, почему‐то держали на замке. Лишь со стороны озера стену снесли, чтобы соорудить набережную.

Виляя то вправо, то влево, Меркурус и Камила прошли через полгорода и нырнули в арку, ведущую к мастерской. Камила плелась позади друга, с грустью предчувствуя очередное расставание на целый день, как вдруг Меркурус резко остановился, обернулся и приложил палец к губам. Как будто она могла проронить хоть слово! Камила нахмурилась и выглянула из-за его спины.

Перед входом в чуть покосившееся от времени здание, под яркой новенькой вывеской «Дары Дариана» с оконцем для вечерней подсветки, собрался народ. Камила разглядела в толпе несколько похожих друг на друга смуглых черноволосых людей и среди них Варнару. Женщина, даром что невысокая, вопила так громко, что даже до Камилы долетали отдельные звуки. Её сопровождающие – вероятно, братья Варнары, о которых Камила часто слышала, – как одержимые колотили в свежевыкрашенную дверь лавки.

Наконец дверь поддалась. Дариан выглянул наружу и, стоя на верхней ступеньке, что‐то крикнул поверх голов. Люди притихли, но лишь на мгновение. Варнара проворно ринулась вверх, своей огромной грудью вытесняя Дариана из дверного проёма. Камила покачала головой. Она не понимала, что происходит.

– Пойдём отсюда, – жестами показал Меркурус. Он был так бледен, что стал похож на мальчика-травника.

«Почему?»

Друг вцепился в её локоть и потянул за собой. Камила подчинилась и, оглянувшись на ходу, увидела, как Дариан положил руки на покатые плечи Варнары и что‐то ей втолковывает.

Меркурус спешил. Ужасно хромая, он рывками продвигался всё дальше и дальше от мастерской, так что Камила едва успевала переставлять ноги. Но куда они бегут и зачем? Собрав все силы, она упёрлась пятками в плиты, так, чтобы Меркурус почувствовал её сопротивление. Он остановился и бешеными глазами уставился на неё.

– Что случилось?! – быстро жестикулируя, спросила Камила.

– Я убил его, – одними губами прошептал Меркурус. – Он мёртв!

γ

Фелтон ворочался, пытаясь поймать за хвост ускользающий сон. Но сон побеждал, а вылезать из-под одеяла всё ещё не хотелось. Тяжёлое, пуховое, оно совсем не вязалось с бедным жилищем Меркуруса. Весь дом состоял из одной выстуженной комнаты, служившей одновременно и залой, и кухней, и спальней, и уборной. Высунув из-под одеяла глаза и нос, Фелтон разглядывал облупившийся потолок, обшарпанные карнизы и деревянные панели с трещинами. Что ж, по крайней мере, здесь было чисто…

Мальчик вздохнул, повернулся на бок на узкой кровати – Меркурус вчера уступил ему свою, а сам лёг на полу, – и покосился на Айлека. Тот спал, раскинув руки в стороны. Голова съехала с тонкой подстилки и касалась пола, но Айлеку это, кажется, совсем не мешало. Загадочный народ эти травники! На шее у Айлека Фелтон различил серебристую подвеску и удивился – разве это не Венды?

Всё‐таки повезло, что Камила и Меркурус позволили им переночевать у себя. Цены в тавернах никуда не годились, а спать на улице было бы слишком холодно и опасно. В каждом набрежском квартале им попадались карточки Венды, которую разыскивали, наверное, уже по всей стране. Карточки были маленькие, а портрет чёрно-белый, но всё равно, если присмотреться, сходство было очевидно. Поэтому из города надо было уходить – так решила Венда ещё вчера ночью, перед тем как они расстались.

Фелтон только обрадовался: в Набреге ему было не по себе. Местные дома из грубого тёмного камня не могли похвастаться ни резьбой, ни лепниной. Здесь не было изящных ангорских плиточек на фасадах и ажурных флорийских балконов, и даже крыши были не синие, как по ту сторону холмов, – в общем, сплошное уныние, особенно в пасмурную погоду. Да ещё холодный ветер, от которого не скроешься на широких прямых улицах. И запах рыбы повсюду… Вчера, пока они бродили по городу, Фелтон мысленно жаловался на это воображаемому архитектору Набреги, и архитектор так же воображаемо парировал: «А зачем нам вычурность? Колоннады? Только место занимают! Балконы? А если дождь, снег? Резьба? Придумал тоже!..» Тогда Фелтон сдался, опустил голову и больше не рассматривал дома. Зато камни под ногами были что надо – широкие, гладкие, без стыков. Телеги по ним катились ровно и почти беззвучно. Что ж, каждому городу своё.

– Эй, Айлек? – прошептал Фелтон, но травник даже не шелохнулся.

Фелтон тяжело вздохнул и решил, что пора таки вставать. Вон Меркурус уже давно в мастерскую умотал, а они всё дрыхнут! Закутавшись в одеяло, Фелтон спрыгнул с постели и обошёл комнату. Здесь было мало мебели, и стояла она как‐то странно, словно большинство предметов с течением времени исчезли, оставив после себя дыры в обстановке. Осталось лишь самое необходимое: в кухонном углу за ширмой Фелтон обнаружил печь, стол и единственный табурет. В плошке на столе дразнили румяными бочками