Нона из Девятого дома - Тэмсин Мьюир Страница 39

страданий откинулась на спинку стула. – Думаете, я пытаюсь укрепить свою слабеющую власть? – Ценой страданий сложила руки, как для молитвы. – Думаете, что я либо жестокая предательница и что я предусмотрела такой исход грандиозной встречи, на которую мы надеялись… либо что я глупа и наивна. Но я не наивна. Я просто никогда не думала, что возможен такой ужасный страх или такой ужасный шанс. Я хочу, чтобы Кровь Эдема сражалась, и сражалась красиво; хочу победить с любой помощью или содействием, которые могут дать ваши Дома. Я больше не хочу убегать. И вот появляется переговорщик. О чем попросит Иоанн Гай и что захочет Иоанн Гай? И дадим ли мы ему это? Все, что я могу вам сказать… я готова дать ответ. И Кровь Эдема поддержит меня, если будет знать как, если дать им веские причины. Пожалуйста, помогите мне объяснить им эти причины. Мы закончили. Пошли все в туалет. Ктесифон-3, ячейка Трои, свободны.

13

Корона встала, поклонилась и трижды стукнула по груди раскрытой ладонью, как делали в Крови Эдема, а потом начала безжалостно отдирать Пирру от стула. Пирра едва поморщилась. Пока они выходили из комнаты, Ценой страданий сидела на своем месте. Камилла шла впереди, Пирра позади, Корона замыкала шествие. Прежде чем дверь закрылась, Нона услышала, как телохранительница сказала:

– Можно мне уже уйти наконец? Группа опаздывает на работу. (ГРУППА ЗЗЗЗТ ОПАЗДЫВАЕТ.)

Корона резко сжала зубы и автоматически приготовилась конвоировать Нону в туалет. Нона спросила:

– Почему Страсти так нас ненавидит?

Корона так удивилась, что даже расслабила челюсти.

– С чего ты взяла, что это Богоматерь Страстей?

– Ну… кости, – Нона с трудом подбирала слова, – под одеждой. То, как двигаются ее кости.

Камилла посмотрела на нее очень долгим взглядом.

– Страсти, – мрачно сказала Корона, – результат столкновения непотизма и дурости. Сиськи и волосы! У меня от природы очень густые и послушные волосы, дура. Да я кондиционера уже год не видела!

Снаружи ждали двое охранников. Они увели Пирру, чтобы снять с нее ошейник. Пирра пошла с ними гораздо спокойнее, чем ожидала Нона, только обернулась сказать Ноне:

– Не забудь.

Охранники увели ее, подталкивая прикладами.

Как будто бы Нона могла забыть. Запершись в кабинке, она принялась засовывать себе под рубашку туалетную бумагу, как учила ее Пирра, – если подумать, Пирра мыслила примерно так же, как все в Крови Эдема, – и тут услышала, как Камилла, стоя у раковины, тихо говорит:

– Дай мне увидеть ее.

Корона как будто бы удивилась:

– Ты действительно этого хочешь? У нее плохой день. Она то приходит в себя, то снова все плохо. Ее перевезти был полный трындец. С тех пор как она здесь, нам приходится ее перекладывать с койки на койку.

– Хорошо. Дай мне увидеть ее.

– Если ты распсихуешься…

– Ты знаешь, что я могу ей помочь, Третья. И ты знаешь, что я хочу.

Кажется, Корона собиралась пошутить или сказать еще какую-то гадость, но потом решилась:

– Пока Две нет. Твое дело.

Когда Нона выбралась из кабинки, Камилла посмотрела на ее грудь, и ее губы изогнулись в еле заметной и самой красивой на свете улыбке. Но Корона этого не заметила. Она склонила свою прекрасную голову и опустила черные ресницы. Нона спросила:

– Мы сразу поедем? Я так опоздаю в школу.

– Я хочу нанести один визит, – сказала Камилла. – Пойдешь со мной или подождешь Пирру в приемной?

Этот вариант был невозможен; Нона бы застряла с каким-нибудь эдемитским охранником, который бы даже не стал с ней разговаривать, без журналов и без возможности на что-нибудь посмотреть. Но Камилла любила давать людям выбор. Нону бесило, что она каждый раз на это попадалась. Если Камилла спрашивала что-то вроде «Хлопья или яйца?», Нона велась и отвечала: «Хлопья», хотя хотела ответить: «Ничего!»

Но этот выбор был легким; ей нравилось ходить в гости. Они спустились на лифте. Корона сказала, что лестница ведет не так глубоко, как им надо, Камилла спросила, дает ли глубина какой-то эффект. Корона ответила самым равнодушным голосом:

– Может. Казалось, что да, но потом перестало.

– Логично, на самом деле расстояние не имеет значения, тварь не полностью воплотилась, а зависла в Реке.

Корона переспросила:

– И как мы узнаем, что она воплотилась?

– Ну, изменится гравитация, и разрушится вся планета, – ответила Камилла.

– Хм, – сказала Корона.

Нона слушала все это одним ухом, потому что от туалетной бумаги чесалось все тело.

Когда лифт поехал вниз, она сказала, с удовольствием поняв:

– Ой, мы едем к капитану!

Во всех зданиях Крови Эдема работали огромные лифты, уходящие глубоко под землю. Корона ткнула кнопку, чтобы спуститься на целых шесть этажей. Когда они вышли, было очень темно и прохладно. Бетонные плиты коридора потрескались от какого-то ужасного давления в прошлом. Вместо красивых осветительных панелей на потолке на стенах болтались лампочки, нанизанные на толстые провода. Когда мимо проходили Нона и все остальные, лампочки начинали тревожно раскачиваться. Если бы Нона здесь свистнула, ей ответило бы эхо, так что она сложила губы. Камилла увидела это и нахмурилась, так что свистеть Нона не стала.

Почти все двери были открыты, темные комнаты завалены мебелью. Одна дверь оказалась закрыта. Рядом стоял один из Крови Эдема, в глухой балаклаве и капюшоне. «Интересно, – подумала Нона, – они хранят свои маски, капюшоны и все такое прямо в карманах, на всякий случай?» Эдемит отсалютовал Короне – три удара по груди, забросил на плечо винтовку и ушел. Корона взялась за ручку и замерла. Она вдруг показалась очень усталой.

– Говорите как угодно громко. Шум ее больше не беспокоит.

– Она участвует в переговорах? – спросила Камилла.

– Ха! Она очень хочет, но нет. Она наш билет отсюда.

Нона давно не видела капитана, примерно с того момента, как появилась синяя сфера. Паламед запретил Ноне видеть капитана. Камилла утверждала, что капитан Дейтерос знала решение любой проблемы. Надо было вести себя так, будто у проблемы есть решение, на которое никому не хватит духу, принять это решение и воплотить его со всей возможной жестокостью. Она всегда вела себя с Ноной очень… резко.

Ее новая комната под землей оказалась очень просторной, размером почти с их кухню и гостиную, и совсем пустой, если не считать кровати, стула и стола, заваленного иглами. Свет был приглушен, тени сливались друг с другом. Рядом с кроватью стояла стойка, на которой висел пластиковый пакет с прозрачной жидкостью. Жидкость по трубке переливалась в капитана, которая лежала на спине в белых простынях, одетая во что-то напоминавшее худшую ночную рубашку Ноны.

Корона заставила