Право на дом - Анна Щучкина Страница 36

Прекрасно знал я и о другом: маррдеры никогда не пачкали руки и вгрызались во власть острыми клыками.

– Я предпочту видеть на троне тебя, – глухо ответил я. – Моя ненависть к этой твари так же сильна, как и века назад. Но пообещай – ты не будешь ничего предпринимать в ближайшее время. Она нужна мне.

Эрнесто криво усмехнулся и произнес:

– Печать на столе. Мои слуги… передадут вести.

– А после мы отправимся в гробницу. Почтим память Джеймса.

– Как скажете, ваше высочество.

А я сел за стол и принялся писать тем, кто остался мне верен – несмотря ни на что. И в первую очередь адмиралу Стефании.

* * *

В гробницу маррдеров допускался не всякий. Точнее – даже не всякий маррдер. Извилистые подземные ходы привели нас в огромную пещеру, где ряды за рядами возносились вверх этажи с гробами.

Сотнями гробов, словно вырезанными в толще камня.

Я узнал его – камень мертвых, который уже давно никто не использовал в ритуалах захоронения. Никто – кроме маррдеров, приверженцев традиций.

Они хорошо следили за своими мертвецами-первородными, не позволяя ни кусочку попасть в руки других существ.

Возле каждого этажа стояла лестница, уходящая ввысь. Эрнесто подвел меня к третьему по счету гробу, который перекрывали ступеньки. Плавное и размазанное движение – и вот маррдер стоит на пятом этаже. Ветер поднял меня и опустил возле Эрнесто. Киса был довольно сильным драконом – наша связь ощущалась даже здесь, в подземелье.

Эрнесто безукоризненно элегантным движением указал на гроб. Я подошел ближе и вгляделся в то, что лежало передо мной.

Джеймс, словно живой, смотрел на меня из-под прозрачной крышки. На его лице застыло умиротворенное выражение, а глаза были прикрыты, будто он решил ненадолго, совсем коротко уснуть. Дремал, ожидая, когда его позовут. Он остался совершенно таким же – даже по прошествии многих лет.

Такой же, каким я в последний раз видел его на борту своего корабля.

Такой же… Как когда мы отбросили неутихающую вражду и заключили соглашение.

– И как открыть?

– Проведи рукой возле этого камня и нажми на третью пластину, – ответил Эрнесто, вставая слева от гроба. – А я нажму здесь.

Я сделал, как он сказал, и крышка вместе с частью камня, в который был вмурован Джеймс, медленно, с щелчком, подалась вбок.

В открывшемся пространстве показалось нечто, завернутое в темный бархат. То, о чем не знал никто, кроме меня и маррдера, навеки лежащего здесь.

Его и брата, которому он передал секрет незадолго до своей смерти.

– Это последние?

– Да.

Аккуратно подняв их, я с великой осторожностью переместил драконьи яйца в сумку, которая висела на моем плече.

– Кстати, это твое. – В руках Эрнесто материализовалось запечатанное письмо.

Я замер. Неужели…

– Он был здесь?

– Незадолго до твоего прибытия.

На конверте из белоснежной бумаги красовалась печать того, кто предал меня.

Печать Костераля.

Глава 13

Эжен

В сумраке леса, под светом двух лун, соединяются судьбы ликариласов – не ради любви, а ради власти и процветания стаи. Каждая свадьба – это замысловатый танец, в ритме которого звучат отголоски древних традиций. В волчьих сердцах нет места для нежности, ведь брак – лишь сделка. Выигрывает тот, кто умеет прятать свои карты.

Отрывок из сказок о ликариласах

Шатт ликариласов 945 год правления Астраэля Фуркаго

К концу первого месяца пребывания в шатте ликариласов у меня накопилось поразительное, ошеломительное количество заметок.

Во-первых, ликариласы никогда не охотились стаей. Обычно парами – один загонял добычу, а другой прикрывал. Это я выяснил, когда меня чуть не сожрали на охоте.

Во-вторых, они действительно хорошо разбирались в травах и могли соперничать в этом с онемасами. Мне повезло зарисовать и записать свойства редких трав, что растут только в этой местности, – уже после того, как очнулся, одурманенный, среди девиц, которые хихикали, раздевая меня. Честь удалось отбить, а я зарекся распивать чаи, не изучив предварительно собираемые для напитков ингредиенты.

В-третьих, ликариласы были чокнутыми, на всю голову отбитыми фанатиками. Их богиня значила для них все. Хоть слово пренебрежения – и можешь прощаться с головой, печенью, почками, сердцем… Что чуть не случилось с одним славным парнем из моего отряда. Он простодушно ляпнул, мол, нет других богов, кроме богодракона Эарта, за что ему тут же начисто отрезали ухо.

Конфликт удалось замять, а я запретил парням вообще высказываться по этому поводу.

Но кроме всего прочего ликариласы были гостеприимными хозяевами, высоко ценили честь и считали, что правда открывается в бою.

Что ж, возможно, так и есть…

Но самым интересным оказалось другое – ликариласы любили петь и все свои песни посвящали циклу жизни и Богине.

И сегодня ночью мне, как самому настырному человеку, которого они когда-либо видели, позволили присутствовать на обряде, посвященном Богине двух лун, воспеванию…

– Это все, что ты успел собрать? – проскрипела проекция с мою ладонь величиной, складывая руки на груди.

– Бабуля! Обряд! Никто из людей никогда… ну, может, многие века назад, но сейчас!

Я сидел у озера в мнимом уединении – мой отряд разбил лагерь неподалеку, терпеливо дожидаясь решения ликариласов. Вечерело, солнце постепенно скрывалось за линией горизонта, окрашивая бесконечные поля в багряные цвета.

Это был первый звонок за долгое время – мой отчет для бабули. И мне хотелось с толком, расстановкой, обстоятельно обо всем рассказать. Конечно, я вел записи, много записей, но…

Хотелось разделить свою радость с тем, кто точно понимал, насколько ценны эти сведения. Не просто для стражей, но и для всего мира.

Но с самого начала разговора бабуля только молчала и хмурилась. Иногда у ее крошечной проекции дергался уголок рта, будто она хотела что-то сказать, но слов так и не следовало.

Я оторвал травинку и помахал ею перед лицом бабули, сморщенным, как курага.

– Старшина, вы что-то замалчиваете.

Пожевав губы, проекция вдруг сказала:

– Ты должен увидеть это сам.

Бабуля нажала на кнопку своего браслета, и…

* * *

Огромный костер полыхал посередине шатта. Языки пламени, словно живые, тянулись к темно-синему небу, на котором ярко сияли две полные луны.

Не стесняясь собственной наготы, вышла она – девушка с маской на лице. Два кинжала, длинных, острых, опасно сверкнули, когда ликарилас обходила сидящих вокруг костра – между ними и пламенем была пара десятков шагов.

Она взяла первую ноту, вторую, откинула назад голову и