Рука Короля Солнца - Дж. Т. Грейтхаус Страница 32

Возбуждение, бурлившее в моей крови, прошло, оставив меня пустым, – и одновременно тело налилось свинцом. В горле образовался комок, в глазах начало формироваться давление, словно я превратился в маленького ребенка, оцарапавшего колено. Рука-Вестник говорил о реках, стадах, постоянно живущих молниях и звездах, – и все это были метафоры.

Мне пришлось максимально сосредоточить внимание и волю, чтобы тихо стоять и делать вид, что я слушаю, не дать воли гневу или не упасть на землю и разразиться рыданиями, признав поражение. Я ничему не мог у него научиться – ничему настоящему. Ничему, имевшему реальный смысл, который я почувствовал, когда прикоснулся к истинной магии, не ограниченной каноном волшебства, не связанной даже колдовством.

Я прошел долгий путь от той ужасной ночи на заросшей лесной тропинке, однако выяснилось, что совершенно не продвинулся вперед. Все, что Рука-Вестник поведал мне на первой лекции, я уже знал: каждое существо, камень или капля воды – лишь картина, выхватывающая одно мгновение в вечном переходе энергии в узоре мира. Именно его я почувствовал, когда стоял на коленях в Храме Пламени и пытался повторить магию бабушки. Магия – во всех ее формах – разбивает естественный узор и навязывает свой.

Но Руки императора не меняют узор по собственному желанию. Мы можем лишь выбрать, где и когда навязать волю императора, которая идет через его канон.

Постаравшись направить разочарование в собственную ладонь, я так сильно сжал кулак, что ногти впились в плоть. Я мечтал о понимании и владении магией – самим узором и загадочной, чудесной, ужасающей силой, к которой прикоснулся в ту ночь в храме. Но канон создан для того, чтобы отказать мне в этом. Если я сумею повредить метку и оскверню символ императорской власти, удастся ли мне избавиться от ограничений? Снова начать изучать глубинную магию, которая обещает третью тропу и будущее, созданное мной самим?

Капля крови вытекла из моего кулака. Я расслабил руку.

Я не мог вернуться в прошлое или сделать другой выбор, которой привел бы меня в горы, к бабушке и дяде. Мне оставалось стиснуть зубы, продолжать и надеяться, что я сумею узнать более глубокие истины, пробиваясь сквозь туман наставлений Руки-Вестника.

На следующий день мы вернулись в беседку на берегу озера. Рука-Вестник принес с собой корзинку с камнями разных форм и размеров.

– Это, – сказал он, указывая на безмятежную поверхность озера, – узор мира, меняющийся по собственным законам и логике, ничем не потревоженный.

Он выбрал камень, бросил его в воду и указал на круги, которые пошли по воде от того места, где он упал, в сторону поросшего камышом берега.

– Камень – это заклинание, – сказал он. – Ты видишь, как он потревожил воду? Рябь на воде не была камнем, но стала свидетельством его падения. Ты камыш. Ты видишь, как рябь заставляет его шевелиться?

Затем он стал бросать другие камни, разных размеров, в разные части озера, и просил обратить внимание на то, что в одних случаях рябь получалась больше, а в других – меньше, в некоторых рядом, в других нет, и как камыш наклонялся и раскачивался по-разному – все зависело от того, как рябь до него доходила.

– Каждое заклинание оставляет свой след в мире, – сказал Рука-Вестник. – Твоя тетраграмма – вдобавок к тому, что она дала тебе канон, – предоставляет в твое распоряжение способность чувствовать этот след. Когда ты станешь мастером их чтения, то узнаешь, какой магией владеет враг и как следует на нее реагировать – перед тем как она в тебя ударит. Проследив ее до источника, ты узнаешь, кто сотворил заклинание.

– До тех пор, пока камни падают рядом, – заметил я и швырнул маленький камень в дальнюю часть озера.

Рябь от него улеглась до того, как добралась до камышей. Вероятно, именно это в сочетании с магией передачи породило слух, который Чистая-Река использовал, чтобы мне угрожать.

Император не мог заглядывать в разумы Рук, как делал, когда общался с Голосами, но перенаправлял к нам канон волшебства. Быть может, он был способен чувствовать след от использования канона вне зависимости от расстояния?

Я спросил об этом Руку-Вестника. Он взял еще один камень и протянул мне.

– Ты рука, он разум, а Голоса – это мышцы и меридианы, делающие тебя единым целым, – ответил он. – Если я решил не бросать этот камень, а отдать тебе, может ли моя рука мне не подчиниться?

Я смотрел на него, размышляя о том, получу ли когда-нибудь внятный ответ на какой-то из моих вопросов.

– Если такое случится, возможно, вам потребуется обратиться к врачу, – ответил я.

– Ха! Но империя – ничто, если она нездорова, а волшебство – ее кровь. А теперь перейдем к практическому уроку. – Он вручил мне камень и зашагал к центру сада.

– Оставайся здесь до тех пор, пока будешь чувствовать след моей магии.

– А потом? – спросил я.

По его губам промелькнула знакомая мне призрачная улыбка.

– Попытайся меня найти.

Через полчаса я ощутил холодный воздух в легких и вспышку на коже, которые поведали мне о боевой магии. Но уже только заметно после наступления темноты мне удалось его найти, он сидел в комнате для слуг с книгой и свечой, а на кончиках его пальцев резвились молнии. Сначала у меня почти не было никаких подсказок, но потом я почувствовал, что мои ощущения усиливались, когда я приближался к нему, или становились слабее, если удалялся.

По мере того как мы снова и снова и повторяли это упражнение в следующие дни, я научился читать рябь в узоре мира как карту. Иногда я просыпался утром, чувствуя лихорадочный холод в груди, а мой наставник уже успевал уйти и спрятаться где-то в поместье, а позднее в городе, удерживая заклинание – более сильное, чем те, что прежде, – и ждал, когда я его найду.

Однажды, через шесть месяцев таких тренировок, я прошел за ним по следу за городские стены и в сумерках нашел его на заброшенном поле, но сначала мне показалось, будто я увидел, как с неба упала яркая звезда. Дуги молний вырывались из его груди, спины и плеч, выжигали борозды в земле, оставляя за собой полосы стекла. Я подошел так близко, как только мог. Тем не менее мое тело пульсировало от жара, а легкие, казалось, превратились в глыбы льда.

Это стало самой яркой и жуткой демонстрацией магии с того момента, как моя бабушка превратилась в орла.

Он увидел меня, отпустил заклинание, и последняя молния с шипением и