За что наказывают учеников - Наталья Сергеевна Корнева Страница 21

Но что-то мешало духу воспарить над суетностью обыденной жизни, слиться с неоскудевающим потоком вечной реки, рожденной мыслью богов Надмирья.

Что-то крепко держало его здесь.

Неохотно возвращаясь на поверхность из бездн самого глубокого до сей поры транса, Элиар обратил взор на стоящего пред ним Первого ученика. Яниэр улыбался, и в пустых глазницах его величаво текла река бесцветия.

Стихия, не знавшая преград.

Изящная кисть вытянутой вперед руки держала сложенный боевой веер, от которого лучистой паутиной расходились нити силы, опутавшей Элиара на манер широкой рыбацкой сети. Великий жрец был пойман, точно рыбешка, искусным ловцом.

Строением и особенностями сила эта напоминала только что виденную Элиаром энергию, только наполнял ее не предначальный огонь небожителей, а собственная воля Яниэра. То было грозное оружие, позволявшее на свой вкус переплетать полотно мира, менять его на структурном уровне.

Так вот как Первый ученик ухитряется открывать пространственные порталы! Возможно, подобно своему великому предку, Яниэр в силах открыть портал и в тонкий мир…

Сознание больше не могло управлять телом, безжалостно раздробленным, разделенным на мельчайшие, не связанные между собой частицы. Каждое волокно мышц, связок, суставов, костей, внутренних органов пронизывали тончайшие нити чужой силы, которая прошла сквозь него так свободно, как сквозь пустое место.

Элиар почувствовал себя марионеткой, ниточки от которой тянулись к хозяйской руке.

Рука эта шевельнула спицами расправленного филигранным движением боевого веера — и неостановимый ход времени замедлился. Вода в глазах Яниэра стекленела, густела и застывала… — и вот наконец начала замерзать, расходясь по краям мелкой сеточкой трещин. Нити времени растянулись до предела, и тело Элиара безвольно повисло на них, закончив падение.

Когда сквозь тебя протекает река, это еще можно как-то терпеть. Когда струи ее замерзают и укрепляются, мало-помалу расширяя себе место, когда они насмерть врастают в плоть, царапают и жалят изнутри режущими ледяными осколками… о, это становится пыткой почти невыносимой. Так просочившаяся в крохотную трещинку вода, пробравшаяся сквозь кажущуюся незыблемой толщу скал, зимой превращается в лед, и мягкая сила ее ломает и крошит камень. Без всякой жалости, без сожалений — лишь следуя своей естественной природе.

Нельзя недооценивать противника. Нельзя попустительствовать даже самым безобидным его уловкам. Беспечность — серьезный изъян в обороне, а любой, даже самый ничтожный изъян рано или поздно приводит к гибели. Увы, Элиар проиграл поединок задолго до того, как тот начался.

Казалось, Яниэр перестал дышать — вряд ли в таком состоянии требовался воздух. Бледная кожа и волосы медленно покрывались синеватым инеем. Вдруг вытянутая вперед рука резко захлопнула веер и рванула сеть на себя. Прошитое нитями живое тело послушно подтянулось ближе, и Элиар захлебнулся криком, до крови закусив губу.

— Я задал вопрос! — Впервые с момента входа в боевую концентрацию Первый ученик моргнул, и с ресниц его посыпались крохотные кристаллики льда. Каждое сказанное слово зависало в воздухе, будто замороженное.

В отличие от Учителя, Яниэр даже не попытался влиять на его сознание, зато полностью подчинил физически. Подобное казалось Элиару невозможным, но теперь, узрев истинное могущество старшего ученика…

Похоже, все это время он и вправду сильно недооценивал Яниэра, видя в нем лишь чрезмерно избалованного всеобщего любимчика. Собственная ограниченность, самодовольство и головокружение от статуса ученика Красного Феникса ввели его в большое заблуждение. Глаза его смотрели и не видели — не видели великого жреца, могущество которого было грандиозно и непостижимо. При желании Яниэр мог бы прямо сейчас разодрать его изнутри на части, и это была бы мучительная смерть.

Элиару стало по-настоящему страшно. Страшно так, как давно уже не бывало.

Не дождавшись ответа, Яниэр вновь нетерпеливо шевельнул веером. По нитям побежали мягкие волны, и тело в сетях забилось, как вытащенная на воздух рыба.

Холодный зимний ветер бесновался за окнами. Горлом обильно шла кровь. Элиар взвыл, отчаянно пытаясь не кричать, но это было выше человеческих сил.

— Я выполню, что приказано, старший брат, — наконец сдался Элиар, выплюнув скопившуюся во рту горькую от боли кровь.

В конце концов, в отсутствие Учителя он, как и все прочие члены посольства, обязан повиноваться Первому ученику беспрекословно. Яниэр снова был в своем праве.

— Выполнишь, не сомневайся, — заверил Первый ученик, и губы его растянулись в холодной улыбке. Определенно, Яниэр находил наслаждение в том, чтобы безнаказанно мучить свою жертву. — И будешь выполнять впредь, звереныш.

Он мелодично рассмеялся и исключительно ради удовольствия еще раз тряхнул сетью, наблюдая за страданиями ненавистного соученика, словно бы наконец мог отомстить за все те годы, что выходец из Великих степей мозолил ему глаза.

То была месть, поданная холодной: как всякий выходец с Севера, Яниэр не любил горячих блюд.

Глава 7

Река приходит в прежнее руслоЧасть 1

Эпоха Черного Солнца. Год 359. Сезон ясного света

Солнце становится ярче. День двадцать четвертый от пробуждения Ром-Белиат. Красная цитадель

*киноварью*

Это было удивительное утро.

Впервые с полузабытой прошлой жизни его светлость мессир Элирий Лестер Лар чувствовал себя в безопасности, даже более того — чувствовал себя не бесправным пленником, покорным прихотям чужой воли, а полновластным хозяином положения. Он был дома. Жизнь возвращалась в свою колею.

С первыми лучами солнца двери в парадную опочивальню верховного жреца аккуратно отворились, и внутрь торжественно ступили приближенные. По старинному обычаю они должны были подготовить спальную комнату для приятного пробуждения наместника небожителей: украсить свежими цветами алого пиона, символа высшей власти, и возжечь утренние благовония, проясняющие ум.

В прежние дни пробуждение верховного жреца также сопровождалось негромкой духовной музыкой и пением гимнов, но сейчас Элирий был готов примириться с их временным отсутствием. Подходящих случаю тысячелепестковых пионов также пока еще не успели вырастить для него, но даже это прискорбное обстоятельство не могло испортить Красному Фениксу настроения.

Он спал чутко и услышал, как вошедшие преклоняют колени пред его постелью, а затем нежный, но уверенный голос Агнии нараспев произносит церемониальную фразу:

— Доброе утро! Не угодно ли вашей светлости пробудиться?

Возражений с его стороны не последовало, а потому уже в следующее мгновение шелковый занавес балдахина начал медленно расходиться в стороны, открывая глазам поднимавшуюся с колен Агнию, Аверия с подносом в руках, а также почтительно склонившихся Красных жриц, Призраков Ром-Белиата, которым оказали великую честь присутствовать на церемонии пробуждения верховного жреца возрожденного храма Закатного Солнца. Конечно, никто из них не осмеливался встречаться с ним взглядом: это было строго запрещено.

Вместо привычной уже «Горькой