Мёртвые души. Книга 1 и 2 - Евгений Аверьянов Страница 21

не пытаюсь остановить кровотечения. Лишь бинт на бедре, перетянутый так, что палец не просунешь. Одна из тварей — с раздвоенными лапами и чешуйчатой спиной — сумела добраться до меня, прежде чем я пронзил ей глотку.

Рванула мясо на ноге. Почти до кости.

Я не упал.

Не смел.

Теперь двигаюсь с перекосом, тяжесть на одну сторону. Но двигаюсь. Иначе не выжить.

Очередная тварь, мелкая, юркая. Прыжок — я не успеваю отбить копьём, потому что отмахивался от другой. Она цепляется за спину, когтями впивается в плечо. Кулаком — вслепую — бью назад. Раз, два. Она визжит, но не отпускает. Тогда просто падаю на спину, вдавливая её в камень своим весом.

Хруст — как будто наступил на голову крысе.

Тишина.

На миг.

Но я уже не верю тишине. Просто жду следующего.

Следующий приходит.

Я встречаю его уколом в шею. Тварь дёргается, срывается, но падает. Слишком медленно. Я уже отступил, уже перехватил.

Мир — в красных пятнах. В трупах. В грязи.

Камни под ногами скользкие.

Я не чувствую пальцев на левой руке.

Щека разбита.

Колено хрустит при каждом шаге.

И всё же стою.

Впереди нет движения.

Монстры отступили.

Или закончились.

Может, они решили, что я умер. Может, испугались.

А может, просто идут за подмогой.

Я не знаю.

Я вытираю лезвие ножа о изодранную ткань и оседаю у стены. Дыхание тяжёлое, хриплое. В голове гудит, сердце будто готово взорваться.

Но я жив.

Жив.

Жив.

А значит — могу убивать дальше.

Кажется, всё.

Но я уже не верю.

Я сижу, опершись спиной о стену расщелины, и вжимаюсь глубже в тень. Копьё лежит рядом, щит соскользнул с предплечья — ремень лопнул после последнего удара. Дышать трудно. Грудь будто стянута железными кольцами. Каждое движение — через «не могу». А ноги… будто налиты свинцом.

Внизу, у входа в расщелину, лежат тела. Десятки. Мерзкие, искорёженные, тлеющие. Некоторые шевелятся — не живые, а просто судорожные остатки рефлексов. Иные тянут когти к небу. Слышен хруст — ещё одна тварь пытается пролезть. Но теперь ей мешают. Слишком много трупов. Некоторые уже начинают гнить прямо на глазах — дымится плоть, трескается панцирь.

Пока что всё.

И в этот момент…

— Поздравляем. Получена 1 единица энергии тела.

— Активирован третий уровень средоточия.

— В течение следующих суток будет укреплено физическое тело.

— До следующего уровня средоточия — 400 единиц энергии.

Голос звучит ровно. Механически.

А внутри будто кнутом хлестнули.

Третий уровень…

Тело отзывается сразу — резкой болью в позвоночнике, в плечах, в груди. Начинается.

Я зажимаю зубы, чтобы не завыть.

Снова эта перестройка, ломка, ощущение, будто кто-то руками тянет мои кости в разные стороны.

Ждёт весёлый вечер.

Передышка кончается.

Я слышу топот.

Где-то далеко, но приближается.

Они всё ещё идут. Эти твари.

Они не думают.

Не помнят.

И не учатся.

Но теперь… что-то изменилось.

Они идут медленнее.

Передышки стали длиннее. Некоторые из них, кажется, начинают разворачиваться — как будто инстинкт самосохранения всё-таки где-то остался.

Или, может, дело в баррикаде из мёртвых.

Им просто тяжело пробраться к мне.

Я уже не должен был быть живым. Не должен.

Но всё ещё здесь.

С каждым новым уровнем внутри растёт нечто холодное и тяжёлое. Не ярость. Не отвага.

Уверенность.

Суровая. Безрадостная.

Я справлюсь.

Очередной — мелкий, но быстрый — прорывается через груду тел. Прыжок.

Я встречаю его ударом копья — даже не в голову. Просто в грудь, между ребрами. Он падает и бьётся, разрывая собственные кишки, пока я добиваю его ножом.

Нет звука.

Нет сигнала от системы.

Я замираю.

Следующий. Ещё один. Медленный, широкий. Удар по щиту. Я чувствую отдачу через всё тело, но устоял. Ответное движение — режу под нижнюю челюсть. Он захлёбывается собственной кровью.

Снова — тишина.

Нет единицы. Ноль.

Я понял.

Эти — уже не в счёт.

Мелочь. Пушечное мясо.

Слишком слабы, чтобы система сочла их достойными.

Слишком ничтожны, чтобы укрепить моё тело.

А значит…

Скоро мне придётся искать сильных.

Их будет меньше, но и битва — на грани.

Я смотрю вперёд, за груду тел. Там, где ещё могут появиться новые.

И почти с сожалением думаю — пора отсюда уходить.

Или добивать то, что осталось.

Пока я ещё дышу.

Щит треснул по центру, сквозная трещина идёт от верхнего края до самого ремня. Если ударят туда — развалится. Но другого нет. Я приматываю его обрывками кожаного ремня к предплечью, как могу. Он держится — этого пока хватит. Левая рука гудит от боли, но не сломана. Значит — ещё в бою.

Копьё — стёртое, лезвие зазубрено, древко в крови. Чужой и своей. Я снова сжимаю его.

— Пошли, — говорю себе. — Пошли, раз всё ещё жив.

Внизу что-то ворочается — очередная. На этот раз крупная, с двумя парами рук и наростами на плечах. Похож на того, что дал мне первую шестёрку. Тогда я еле стоял на ногах после боя.

Теперь…

Теперь я уже почти не стою. Но техника — чётче.

Рывок.

Удар щитом — отвод вбок.

Копьё вперёд — прямо в основание шеи. Тварь извивается, но я уже научился, как гасить эти подёргивания. Давлю телом сверху, вырываю клинок с хрустом.

— Получена 1 единица энергии тела.

Одна.

За такого, раньше — минимум пять. Иногда даже шесть.

Теперь — одна.

Я уже не матерюсь вслух. Просто вытираю лезвие о шершавую кожу твари.

И иду дальше.

Следующий выходит из бокового ущелья — тёмный, узкий череп, длинные когти. Слишком быстрый. Меня задевает, рассекает плечо, щит не спас. Но в следующий миг я срезаю ему колено, добиваю в прыжке — прямое попадание в темя.

— Получена 2 единицы энергии тела.

Ха. Всё-таки бывает.

Но как же всё медленно.

Кажется, я начинаю понимать тех, кто срывается — кто ест мёртвых.

Голод — не просто урчит. Он царапает горло, сушит губы.

И пахнет…

Пахнет едой.

Твари, что лежат внизу, распоротые, дымящиеся кишками — они пахнут… съедобно.

Или это я уже теряю человечность?

Я отгоняю мысль. Но она не уходит.

Бой продолжается.

Слабые