Рука Короля Солнца - Дж. Т. Грейтхаус Страница 2

Ее запрещенные законом действия, неподвижность и тишина ночи, а также необычность других артефактов, которые она вынула из сумки – глиняная чаша, кисточка для письма, лист рисовой бумаги, закупоренная тыква и свиток из деревянных планок, перевязанных кожаной лентой, – вызвали у меня тревогу. И вновь я спросил себя, зачем бабушка меня сюда привела; мне захотелось спрятаться под свое любимое одеяло и чтобы эти странные предметы оказались лишь сном.

Она отошла к задней части алтаря и открыла маленькую медную дверь – это был единственный металл, который я видел в храме, – посмотрела в темноту за дверью, и ее взгляд показался мне отрешенным, морщины вокруг глаз стали отчетливее – бабушка что-то вспоминала.

– Прежде, – тихо заговорила она, – ведьма ухаживала за алтарем днем и ночью. Прежде здесь горело Первое Пламя, зажженное от огня, что отличал человека от животных. Теперь остались лишь холодные угли и пепел.

Бабушка принялась складывать поленья в очаг, а потом протянула руку в темноту. Я наклонился через край алтаря, пытаясь понять, куда исчезает ее рука.

Она щелкнула пальцами, и в этот момент тропа моей жизни изменилась. Я в первый раз ощутил пьянящий трепет магии. Мою грудь наполнил лихорадочный жар, который пробежал по ребрам и плечам и дальше вниз по спине. Зернистая структура дерева и камня стала четкой, как писание древнего бога.

Это острое ощущение заставило меня вспомнить один из первых уроков моего наставника, Коро Ха, который состоялся в прошлом году. Мы изучали мою генеалогию, список предков отца, уходивший к первым представителям нашей семьи. Один из множества текстов, которые мне предстояло выучить наизусть перед имперскими экзаменами.

Хотя мой отец был купцом среднего статуса, наше семейное древо в своих корнях имело могущественных и влиятельных людей. Величайший из них, Вэнь Могучий-Дуб, являлся Рукой императора, волшебником и генералом, участвовавшим в покорении повелителей лошадей степи Гирзан. Мне казалось невозможным, что я, сын купца, мог проследить своих предков до столь ошеломляющих высот власти.

– А я смогу стать Рукой императора? – спросил я у Коро Ха.

– Может быть, если будешь упорно трудиться. – Его позабавили мои детские амбиции. – Тропа в будущее не определена.

– А ты мог бы им стать? – спросил я.

Он в ответ рассмеялся.

– Нет, не думаю. И я бы не хотел такой чести, даже если бы мне ее предложили.

Его ответ меня смутил. Мой отец всегда говорил о наших предках, выставляя их примером, к которому мы должны стремиться. Его миссия в жизни состояла в том, чтобы приблизить нашу семью к прежним высотам, а для этого требовалось богатство – именно его он добивался – и престиж. Он говорил, что его я смогу обрести при помощи образования и на службе империи.

– А почему ты не хотел бы стать Рукой императора? – спросил я у Коро Ха. – Ведь не существует большей чести?

– За власть всегда приходится платить, – ответил Коро Ха. – Я слышал, хотя и не знаю, так ли это, что в обмен за дар владения магией император может видеть глазами Руки. А некоторые даже утверждают, что император слышит эхо каждой его мысли. В любом случае я предпочитаю выбирать собственную тропу в мире. Власть есть бремя, которое я не хочу взваливать на свои плечи.

– Но это же просто отговорка, – сказал я. – Если бы ты обладал властью, то не позволил бы себе ее упустить. Ты потерпел поражение, а теперь делаешь вид, что не хочешь ею обладать. Я же одержу победу, восстановлю семью Вэнь и стану величайшим волшебником из всех, когда-либо служивших империи.

– Неужели? – спросил Коро Ха, которого развеселили обвинения семилетнего ученика. – Даже более великим, чем сам император?

Его вопрос заставил меня задуматься.

– Нет, вторым после него, – заявил я.

Коро Ха рассмеялся.

– Ну, в таком случае нам пора вернуться к занятиям, – сказал он.

Из очага донеслось потрескивание горящего сухого дерева, каменный алтарь подо мной начал нагреваться и отвлек меня от воспоминаний. Моя родословная всегда фокусировалась на стороне отца, но теперь я понял, что она сильна и у моей матери. Моя бабушка не была Рукой императора, но она владела магией. Правильный маленький сиенец сбежал бы от такой ереси и предал бабушку отцу.

Однако амбиции уже пустили во мне корни – и отец стал тому причиной, – но я не слишком близко к сердцу принимал его желание восстановить славу семьи. Его планы на меня являлись бременем, которое я нес с того самого момента, как стал достаточно взрослым, чтобы ощущать давление его надежд.

Я старался достойно нести это бремя, но только как сын, который выполняет свой долг. Однако щелчка пальцев бабушки оказалось достаточно, чтобы в моей душе что-то изменилось, а в сердце зажглось пламя. Я желал подобной власти так же сильно, как сделать следующий вдох. Когда она сотворила завиток пламени, я на мгновение почувствовал структуру, объединявшую и управлявшую всеми вещами, и ее заклинание пронеслось сквозь меня, точно сама свобода. Ничего подобного, обладавшего такой правдой и силой, я еще не встречал в своей короткой жизни – и никогда не встречу, даже читая самые важные тома канона Сиены. Разве я мог мечтать о чем-то другом?

Бабушка откупорила тыкву и налила чистый, крепкий алкоголь в чашу, развязала деревянные дощечки, и ее губы начали произносить незнакомые мне слова, пока она их изучала. На дощечках были начертаны диковинные символы, меньшего размера и не такие сложные, как сиенские логограммы, которые я изучал с Коро Ха. Последние три дощечки оказались пустыми.

– Дай мне руку, – сказала бабушка. – Ту, которой ты пишешь.

Узор шрамов, шедших вдоль линий ее правой ладони, слегка светился, точно лунное сияние на тихой воде. Прежде я никогда этого не замечал. Я невольно прижал ладони к коленям.

– Успокойся, мальчик, – сказала она. – Я не стану делать с тобой ничего из того, что не делали в свое время со мной или с твоей мамой.

Страх перед ножом мне мешал, но она предлагала мне заглянуть за вуаль тайны, которую носила всю мою жизнь. Более того, она дала мне вкусить магии, тем самым разбудив жажду большего – жажду, которая со временем приведет меня к высотам репутации и безднам катастрофы.

Я протянул правую руку. Бабушка сделала один надрез, и я закричал, но она крепко держала мое запястье. Кровь капала с моей ладони в чашу с алкоголем. Наконец она меня отпустила, я отстранился от нее и посмотрел на рану. Она была