По краю земли - Катерина Ромм Страница 17

– Я? Зачем?

Никто не ответил. Аргелен хотел обнять племянницу, но Венда отшатнулась.

– Зачем?! – крикнула она.

На мгновение в зале повисла колючая тишина, но музыканты быстро сориентировались и продолжили играть громче прежнего.

Венда стояла, расставив руки в стороны, будто ждала, что на неё будут нападать с двух сторон. Кажется, она выпила слишком много вина – может, поэтому не понимала того, что говорил ей Аргелен? Он знал, что объявление станет для неё сюрпризом, даже шоком, но совсем не ожидал такого отчуждения.

Тогда со своего места поднялась Рене. Она взяла Венду под руку и обратилась к Аргелену так, чтобы все слышали:

– Венде нехорошо. Она случайно съела оливки, я видела, а у неё ведь на них аллергия! Ей нужно прийти в себя.

– Но… как же нам продолжать бал без Венды? – шепнул Ларс.

Рене не отозвалась. Едва не наступая на подол небесно-синего платья Венды, она потащила её прочь из зала. Аргелен посмотрел на гостей: не зная, какое выражение лица принять, они по-прежнему сжимали в руках свои бокалы.

– За здоровье Венды из Ориенталя… её высочества принцессы Амейн! – провозгласил он и поспешно глотнул терпкое белое вино.

η

Венда понятия не имела, куда они идут. Она хорошо знала замок, но ничего не соображала и просто неслась вперёд по коридорам и лестницам вслед за Рене. Рене вцепилась в её руку, словно боялась, что Венда вырвется и убежит. Но Венда послушно следовала за подругой. Она так странно себя чувствовала… Сколько вина она выпила за вечер? Родители обычно не позволяли ей больше одного бокала, так что сегодня она явно пеле… перебач… как оно там? Не в силах вспомнить слово, Венда фыркнула, прикрыла глаза на мгновение и тут же чуть не рухнула на ступенях.

– Ты что, спишь на ходу? – поразилась Рене. – Давай сюда, здесь пусто!

Девушки ввалились в узкую тёмную комнату и захлопнули за собой дверь. Рене на ощупь пробралась к окну, отдёрнула шторы и впустила в комнату бледный уличный свет. Венда опустилась на пол, нашарила рукой то ли плащ, то ли покрывало и подложила под голову.

– Ты как? Что думаешь? – спросила Рене.

Венда лежала в темноте и кусала губы – дурацкая привычка, за которую её постоянно пилила мама. Жалко, ведь она так долго держалась, не кусала их, чтобы на балу быть с красивой помадой, и вот…

– Венда? – позвала Рене.

– Ну что, что-о-о? Чего вы все хотите от меня?

– Ты слышала, что сказал твой дядя?

– Он пошутил, – пробормотала Венда.

– Я так не думаю. – Рене подошла ближе и тоже села прямо на пол. Кажется, в этой странной комнате не было ни одного стула или кресла.

– Конечно, он пошутил! Что за бредятина? Он король, после него править будут его наследники!

– Но… я, конечно, не всё знаю… но у них с королевой до сих пор нет детей…

– Тогда не от королевы! – огрызнулась Венда. – Не он первый, не он последний.

Рене покачала головой.

– А если нет, то вообще‐то королевой должна стать Ариана, – добавила Венда. – Это же всем понятно!

– Может, она не хочет? – предположила Рене.

– А я что, хочу? Ты на чьей стороне вообще?! У меня на эту жизнь совсем другие планы! Почему я должна под всех подстраиваться?! Старейшина, теперь это…

– Зачем только они объявили об этом на балу, при всех? – нахмурилась Рене. – Это очень неудобно. А твои родители знали?

– Ты же видишь, у нас была куча времени обсудить, – съязвила Венда. – Но вообще они не могли не знать, дядя же не сам это придумал! Наверное, только и мечтали, как сделать меня этой… королевой…

Рене не ответила. Темнота наполнялась густой и горькой тишиной. Венда лежала на полу и смотрела на полоску света на потолке. Полоска дрожала, и Венда дрожала вместе с ней.

– Никто меня не понимает, – еле слышно пробормотала она. – День за днём проходит жизнь… Я ничего этого не хотела… Почему я должна страдать из-за своих родителей?

– Это ты называешь «страдать»? – хмыкнула Рене. – Серьёзно? Ты знаешь, что такое по-настоящему страдать? Это явно не про тебя и не про меня. Ты посмотри…

– Ну конечно, – перебила Венда. – Если у тебя всё идеально, не значит, что у всех так!

– Почему ты…

– Нет, ты послушай! Ми-ми-ми, у меня любимый жених! Ми-ми-ми, у меня славненькая семья и богатство! Я поеду в Алилут, прекрасный город! Я такая счастливая, такая влюблённая – знаешь, Рене, иногда это просто бесит!

– Да что бесит‐то… – Голос Рене дрогнул.

– Как ты думаешь только о себе и о своём Ларсе. Твоя забота – просто лицемерие!

– Ну, знаешь ли!..

Рене поднялась, отряхнула платье – золотая ткань Ульвиде в темноте казалась самой обычной, скучной – и подошла к двери.

– Боюсь, что бессовестная эгоистка и лицемер тут ты, – тихо сказала она и повернула ручку. – Счастливо оставаться!

Венда лежала на спине и глотала слёзы. По полу метался сквозняк, но ей было жарко от собственных эмоций. Слёзы выкатывались из уголков глаз и скользили вниз, а когда высыхали на щеках, Венда ощущала их колючий след и солоноватый привкус во рту и снова начинала плакать. В руке она сжимала бесполезную подвеску Рене, жалея, что не успела её вернуть. Она ведь нарочно взяла кулон с собой на бал – на удачу, спрятала его под платье… Хорошенькое же он принёс ей «счастье»!

Ей было так себя жаль. Почему она вынуждена всю жизнь бороться против: против их амбиций, против их идей и проектов? Они никогда её не понимали. Они её ненавидели – каждый из них! Наверное, сегодня ночью она самый несчастный человек на земле.

И как теперь быть? Сказать им, что она не хочет быть королевой? Так они наверняка выдумают что‐то новое! Она ведь уже говорила, что не хочет быть старейшиной, и вот вам пожалуйста! Ещё сделают её императором всея земли. Неужели так сложно понять, что ей не сдалась их власть и влияние?! Стать королевой – это всё равно что убить, предать себя! Принести в жертву – и ради чего?! Зачем они её заставляют?

Да ещё и в день рождения… Это же надо было так выбрать момент, чтобы всё испоганить! День, когда она совсем не ждала подвоха… Какой радостной она была сегодня вечером до этой дурацкой речи! Даже танец с Винтом теперь не казался ей такой катастрофой. Настоящая катастрофа – вот она.

От негодования и боли, разрывающей грудь, Венда перевернулась на живот и зарылась лицом в ткань, стараясь завернуться в неё, как в кокон, – но тут же вскрикнула, когда что‐то