Олаф Локнит - Корона Аквилонии Страница 13

Мы, оказывается, не одни. В кабинете герцога присутствует его наследник Просперо — точная копия дядюшки, только лет на тридцать моложе и ростом поменьше. Второй человек мне также известен — главная романтическая загадка пиктской войны, тысячник гвардии Гайарда, Конан Канах. Чем-то похож на обоих пуантенцев, только фигура медвежьи тяжеловата, нет в нем изящества высокородного дворянства.

— Благодарю, ваша светлость, — я раскланялся, в соответствии с принятой в общении знатных людей церемонной куртуазней. — Надеюсь, вы поняли, от чьего лица я уполномочен говорить.

— Разумеется, Кертис, разумеется… — кивнул Троцеро и вернул мне перстень. — Сразу оговорюсь: если у барона Гленнора нет секретов от тебя, то я предпочитаю ничего не скрывать от Просперо и легата Конана. В их присутствии можешь чувствовать себя свободно. Не хочу строить догадки, однако… Уважаемый барон озабочен нашим отказом выполнить предписания военного коллегиума и прислал тебя склонить строптивых пуантенцев к покорности королю?

Конан, восседавший на лавке у дальней стены, довольно откровенно фыркнул и покачал головой. Просперо поджал губы, будто услышал нечто донельзя непристойное. Я выкроил на лице насквозь невозмутимое выражение и, чтобы не тянуть, бухнул напрямик:

— Его милость барон Гленнор как глава Латераны предлагает герцогам династии Пуантена принять участие в свержении короля Нумедидеса, спланированном нашей тайной службой.

Вот так. Пускай думают, что это Латерана все придумала и мы в этом деле самые главные. Главнее просто некуда!

— Что я слышу, граф? — Троцеро остался спокоен, как скала, но от иронии не удержался. — Дворянин, удостоенный чести служить королевству и государю, предлагает другому дворянину изменить данной однажды присяге верности? Кертис, а если я сейчас прикажу вздернуть заговорщика на воротах форта?

— Тогда барон Гленнор будет вынужден искать других союзников, — ледяным тоном ответил я, ничуть, впрочем, не беспокоясь за свою дальнейшую судьбу. И тоже подпустил в голос змеиного яда: — Ваша светлость обязаны помнить, что любого дворянина, а тем более обладающего древним титулом, вешать на воротах не принято. Поскольку в Велитриуме нет церемониальной плахи, позолоченного меча и палача в белых траурных одеждах, как то предписывают традиции и старинные уложения о смертной казни — арестуйте меня и передайте в руки тех, кто и занимается раскрытием заговоров, а именно в руки Латераны.

Герцог усмехнулся. Хороший признак. Конан с Просперо остались неподвижны, но уши навострили, по их заинтересованным лицам видно.

— Гленнор всегда был честным человеком, задумчиво сказал Троцеро, отвел взгляд и постучал пальцами по столу. — Хорошо, рассказывай, я готов тебя выслушать. Потом решим, что с тобой делать. Церемониальной плахи обещать не могу и палача в белом тоже. Мы здесь люди простые, одичали в боссонских болотах, поэтому удовлетворимся самым незамысловатым — камень на шею, и в реку. Ищи-свищи потом, куда пропал граф Кертис… Итак?

Чувство юмора у его светлости совершенно варварское. От Конана, что ли, нахватался?

Я решил не обращать внимания на шуточки герцога и начал безмятежно излагать соображения моего достойного начальства.

Можно догадаться, что никаких булыжников мне на шею не навешивали и на дно Черной реки не отправляли — к чему такие пошлости, когда речь идет о серьезном деле? Выслушали молча, покивали, а затем Троцеро отправил меня восвояси — отдохните, дорогой граф, в «Голове пикта», отоспитесь после долгого пути из Тарантии, выпейте вина… Мы пришлем доверенного человека. А чтобы не возникало вопросов у стражи, которая в Велитриуме отличается преизрядной бдительностью, наденьте на грудь вот эту бляху — знак гвардии Гайарда.

Если за время беседы Великий герцог оставался насквозь невозмутим, то Просперо и Конан были слегка возбуждены. Я почти наяву видел, какие мысли ровным строем маршируют за их нахмуренными лбами: Кертис подослан королевским двором, все его слова — грязная провокация, и вообще доверять столичному вертопраху, а уж тем более служащему Латераны, всегда твердо стоявшей за троном государя, отнюдь не следует. Выход из положения прежний — упокоить подозрительного визитера в мутных водах Черной, чтоб другим неповадно было.

Троцеро, как опытный политик, никаких эмоций не проявлял, стянул лицо в неподвижную маску и просто слушал. Пару раз переспросил и уточнил. Поскольку все предложения и условия барона Гленнора были весьма краткими, для придания солидности мне пришлось на ходу импровизировать, особенно когда герцог вопросил, каков же точный план Латераны. Троцеро пришлось «заболтать» — еще одно ценное умение любого служащего нашего славного ведомства. Я вывалил на его светлость огромный список военных и государственных должностей, которые придется отдать новым людям, перечислил гвардейские полки, как верные Нумедидесу, так и склонные к колебаниям, и так далее, и так далее. Масса ни о чем не говорящих сведений, которые однако произвели должное впечатление — Латерана осведомлена буквально обо всем.

(Говоря откровенно, все это может узнать любой человек, однако далеко не каждый сумеет подать в нужном свете…)

Просьба Гленнора «подумать о возможном преемнике трона из дворянской среды, не имеющей отношения к Великим династиям» не вызвала у Троцеро никаких возражений — герцог молча кивнул и куртуазно выставил меня за дверь. Вот теперь, граф, думай, каков будет ответ. Девяносто девять шансов из сотни — пуантенцы откажут. Мы с Гленнором играем по слишком мизерной ставке.

Уф, наконец-то можно слегка расслабиться. Я вошел в «Голову пикта», машинально поискал глазами госпожу Роситу из Мессантии, но моя приятельница наверняка еще не приехала — громадному фургону тяжело идти по весенней распутице. Выдав служанке целый золотой кесарий, я потребовал пива и хороший обед, откушал, затем отправился спать и благополучно продрых до самого заката. К моему удивлению, комната была чистой, на постели льняные простыни, пахнет свежим деревом. Оказалось, что здесь располагаются комнаты для дворян, а не простецов — в «Голове» обитали офицеры гвардии его светлости.

— Ваша милость, проснитесь! А, ваша милость? Господин Троцеро к себе немедля требуют!

Меня настойчиво теребили за плечо.

Какой мерзавец вломился в мою комнату? Я вскинулся, нащупывая рукоять кинжала, спрятанного под подушку. Возле скромного ложа стоял тот самый молодой наемник из охраны герцога, что днем относил его светлости перстень.