Гнев Безумного Бога - Раймонд Элиас Фейст Страница 34

Пока он почти не врезался в их лагерь.

Пригнувшись, он замер, ожидая в любой момент услышать вой тревоги. Но прошли минуты, а вокруг царила тишина. Тогда он осмелился выглянуть из-за камня.

Существа, словно сошедшие из кошмаров, сидели широким кругом вокруг костра — или чего-то, лишь отдалённо напоминающего костёр. Пламя давало свет и тепло, но вместо привычного жёлто-белого оттенка оно горело неестественным серебристо-красным цветом, вспыхивая синими языками.

В сумерках Джим уже видел всадников на волках, но теперь, освещённые этим жутковатым огнём, они выглядели ещё более пугающе. Даже для человека, считавшего себя невосприимчивым к любым неожиданностям.

Существа имели человеческие очертания — голова, руки, ноги — но их лица были лишены черт, а тела — одежды. Поверхность их тел напоминала колышущуюся ткань или жидкость, но никак не кожу. Время от времени от них поднимались лёгкие клубы пара.

А их «волки», присевшие рядом с высунутыми языками, казались ещё более чуждыми. Их глаза светились в темноте — Джим уже знал по первой встрече, что это не отблески пламени.

Существа что-то ели. Сначала Джим не разглядел, что именно. Пока один из них не подбросил что-то через костёр товарищу.

Тошнота подкатила к горлу, когда он понял — это была человеческая рука.

Джим оценил размеры лагеря, пытаясь найти путь в обход. В отдалении от костра стояли хижины, построенные из чего-то столь же чуждого, как и всё, связанное с этими существами. Круглые, с плоскими крышами, они скорее напоминали массивные каменные диски, чем сооружения из ткани, кожи или дерева. Ни дверей, ни окон он не разглядел, но время от времени фигура появлялась прямо из стены или растворялась в ней.

Самое жуткое во всей этой картине была тишина. Ни разговоров, ни смеха, даже тяжёлого дыхания. Он знал, что они способны издавать звуки — их боевые кличи всё ещё звучали в его памяти после дневной схватки, — но сейчас царила неестественная тишина. Как бы они ни общались, это явно происходило не через привычную речь.

Озираясь, Джим попытался обнаружить в воздухе существ, которых эльфы называли «пустотниками». Если они кружили поблизости, ему нужно было знать это прежде, чем пытаться обойти поселение.

Тише тени, Джим начал обходить лагерь, внимательно следя за любым движением, которое могло выдать ловушку или неожиданную встречу. Когда он оказался почти напротив своей исходной позиции, его взгляд упал на нечто, напоминающее клетку, сделанную из того же странного материала, что и хижины. Внутри шевелящиеся тени выдавали местонахождение летающих существ. В груди потеплело от облегчения. Эти существа были либо невероятно самоуверенны, либо глупы — никаких часовых или укреплений он не заметил. Знай он, как их убить, Джим мог бы устроить нападение, что уничтожило бы весь лагерь за минуты.

Продолжая красться, он наконец выбрался на возвышенность над лагерем и ускорился по тропе, надеясь, что она ведет к перевалу через пики и вниз, к ждущим кораблям.

* * *

На востоке небо уже светлело, и Джим понял, что до рассвета осталось меньше часа. Он почувствовал облегчение — всю ночь он провёл на восточном склоне пиков, не зная, куда спускаться. Тропа, по которой он шёл, вела через перевал, но на восточной стороне быстро сузилась настолько, что продолжать путь в темноте значило рисковать сорваться в пропасть.

Он находился чуть выше границы леса, и в слабом свете убывающих лун перед ним расстилалось лишь море верхушек деревьев. Где-то там внизу должен быть путь к берегу, но сейчас, без достаточного освещения, двигаться дальше было бы безумием.

Терпение не было врождённым качеством Джима Дашера — от природы он был порывист и склонен к риску. Но за годы он научился направлять эти черты в нужное русло. Теперь он действовал быстро и решительно, но не бездумно. А сейчас ему нужно было подумать.

Наследник традиции служения короне и простым жителям Крондора, он рано усвоил, что сложные решения редко принимаются в удобный момент. Жизнь редко считается с нашими планами.

Джеймс Дашер Джеймисон редко предавался размышлениям, но иногда всё же задумывался о своей роли в великой игре и о том, удастся ли ему когда-нибудь понять своё истинное предназначение.

Мальчик, подававший большие надежды, он был внуком лорда Джеймса, герцога Рилланона — ближайшего советника короля. Одновременно он приходился внучатым племянником Дашеллу Джеймисону, контролировавшему крупнейшую торговую компанию Горького Моря. Что-то произошло между братьями: когда-то близкие, ко времени рождения Джима они стали чужими людьми.

Его отец, Дашер Джеймисон, лорд Карлстоун, считался одним из лучших управленцев при королевском дворе. Мать — леди Ровелла Монтоновски, дочь ролдемской знати и дальняя кузина королевы. Казалось бы, Джим был рождён для привилегий и изысканной жизни…

Отправленный на учёбу в Ролдем, он быстро зарекомендовал себя как один из самых перспективных студентов университета. Преподаватели ждали, когда в нём раскроется учёный.

Но вместо этого Джим открыл для себя улицы Ролдема — и его тёмные переулки.

Хотя он регулярно пропускал занятия без разрешения, Джим неизменно демонстрировал блестящие результаты. Он обладал феноменальной памятью, схватывая материал с первого раза, врождённым талантом к логике и точным наукам, а его способность к абстрактному мышлению позволяла с лёгкостью осваивать даже самые запутанные философские учения.

Идеальный студент — когда ему хотелось появляться на занятиях.

Телесные наказания за нарушения оставляли на его спине полосы, но Джим воспринимал их как неизбежную плату за свободу. В конце концов, монахи, управлявшие университетом, признали свои усилия тщетными и отправили юношу обратно к семье в Рилланон.

Отец был полон решимости обуздать буйный нрав сына и сделать из него придворного, устроив его на незначительную должность при королевском дворе. Однако Джим чаще отсутствовал в своей канцелярии, проводя время в игорных домах, тавернах и борделях.

Он обладал талантом к азартным играм, что приносило ему стабильный доход помимо семейного пособия, и слабостью к женщинам низкого происхождения, что не раз приводило к потасовкам. Не единожды он оказывался в городской тюрьме, откуда его каждый раз вызволяло положение отца — хотя тюремщик уже предупредил лорда Карлстоуна, что не сможет вечно покрывать его беспутного отпрыска.

Все попытки отца образумить сына — от увещеваний до угрозы отдать на королевскую военную службу, если тот не остепенится — разбивались о непоколебимый нрав Джима. В конце концов дед взял дело в свои руки и отправил Джима в