Рабыня аравийца - Лана Александровна Ременцова Страница 21

Годжак Касия опустился к умирающему собрату и на удивление всех наблюдающих из укрытий, добил, а после разорвал когтями грудину, достал поочерёдно все внутренности и сожрал.

— Ого. Вы едите даже друг друга? — Спросил Касий больше даже сам для себя, так как годжак вряд ли понимал человеческую речь. — Молодец. — Погладил его по шее. Зверь заурчал. Люди постепенно стали выходить и выползать из различных укрытий. Глаза расширялись от кровавого погрома, причинённого хищниками, но больше всего от того, что «Тот, кто оседлал годжака» выгнал остальных и тем самым спас город. Одни — кланялись. Другие — снимали с себя различные украшения и подносили ему, кладя у лап годжака аравийца, который никого не трогал.

Касию нужны были деньги для восстановления Воксаилия, и он всё взял, повесив на левую руку. Зверь понимал, что хозяин доволен и что — то берёт от людей нужное. Его громкое урчание дало понять, что он тоже доволен.

— Благодарим за спасение большинства коринийцев. — Вперёд вышел один из воинов, судя по виду, главнокомандующий.

Касий кивнул и, ударив сапогами по бокам годжака, взлетел. Перелетел ворота, подлетел обратно к лесу и надавил ему на шею, давая понять, что нужно опуститься. Тот рыкнул и пригорибился. Хозяин слез и похлопал его по лапе.

— Иди, отдыхай, а я к моей прекрасной валийке.

Годжак направился к кустарникам, сорвал тёмно — синие ягоды и начал жевать.

— Ты ешь и такое?

Однако зверь не ответил и Касий предположил:

— Скорее всего, закусываешь десертом. Интересно, какие они на вкус? У нас таких нет. — Сорвал гроздь и тоже зажевал, но через секунду выплюнул. — Ты с ума сошёл! Это же гадость — горечь.

Зверь заурчал.

— Ладно, до встречи. — Махнул рукой, как доброму другу и пошёл к крепости.

Ворота уже открылись. Некоторые люди бежали из города. Он вошёл и осмотрелся. В дозоре стояли новые воины. Коринийские доспехи отличались от аравийских, прежде всего цветом. На аравийцах всегда были чёрно — серые, а на этом народе жёлтые. Волосы и мужчин, и женщин тоже имели шоколадный оттенок, а у аравийцев серый. Он тут же вспомнил свою рабыню с длинными густыми золотистыми волосами. «Неужели у всех валийцев такой цвет волос? Он очень красив». — Прошёл в главную башню, вошёл на подъёмник и поднялся на девятый этаж, туда, где в одной из комнат должна ждать любимая. С сердечной радостью распахнул двери и… не увидел её. Обошёл покои, сорвал покрывало с постели. Никого.

— Аланда! — проорал. На лице заходили желваки. Волнение пробежало от копчика до затылка. Ответа не последовало. Тогда он выскочил в коридор и, как загнанный зверь, оббежал ещё дюжину комнат, располагающихся на этом этаже. Все оказались пусты. Касий пулей вылетел к подъемнику и спустился на этаж гостевого зала, где их принимал вчера Морахаст. Там тоже никого не оказалось, кроме нескольких испуганных слуг. Он подскочил к одному и, схватив за грудки, пригвоздил спиной к стене с орнаментом.

— Где ваш хозяин?

— Н — н–не знаю…

— Не знаешь, значит, сейчас твоя голова будет на этом подносе! — достал кинжал и приставил к шее. На коже образовалась капля крови. — Говори… — глаза Касия выразили такой гнев, что слуга обмочился, зная по рассказам, как кровожадны и жестоки аравийцы, тем более этот: «Тот, кто оседлал годжака». Он и убивать может медленно и очень жестоко.

— Хозяин ускакал на своём любимом воге.

— Один? — Взгляд аравийца не обещал ничего хорошего.

— Вы не убьёте меня, если скажу?

— Говори.

— Дайте слово. Слову того, кто оседлал годжака можно верить.

— Даю, говори!

— С вашей рабыней.

— Куда? — Вот тут он уже сорвался на крик.

— Этого клянусь, не знаю.

Касий отшвырнул коринийца и понёсся на выход. Во дворе запрыгнул на первого попавшегося вога и, ударив сапогами по выпуклым облезлым бокам, поскакал к воротам. Проскочил их, даже не удосужив никого вниманием, помчался к лесу. Годжак заметил хозяина ещё в километре от него и, зарычав, встал на лапы. Аравиец, как только добрался до него, спрыгнул с вога и, посмотрев в глаза уже верного «товарища» дотронулся до лапы.

— Мне нужна твоя помощь.

Годжак, будто всё понял и, присев, склонил шею. Он запрыгнул и тот сразу взлетел. Сделал несколько кругов над долиной и полетел прямо. Касий не знал, куда им лететь и решил пока осмотреть местность, внимательно всматриваясь вниз. Так они пролетели примерно с десяток километров.

— Куда же он делся? Проклятый кориниец. Как сквозь Горибию провалился. Я убью его! Тварь ничтожная. Годжак поганый. Вырву сердце. Отдам тебе!

Зверь под ним зарычал. Он похлопал его по шее.

— Прости, это не про тебя. Не буду больше обзывать твой «народ». Ищи её. Прошу, ищи.

Внизу показался караван. Касий налёг на шею и тот снизился. На подлёте к ним увидел, что это его караван, с некоторых пор, во главе с Краком. Опустился перед первым вогом. Караван остановился. Люди напряглись. Главнокомандующий спрыгнул с вога и, упав на одно колено в пыль, склонил голову.

— Повелитель…

— Перестань, я ещё не повелитель. Эта тварь Морахаст — кориниец украл мою рабыню, пока я разбирался с годжаками напавшими на его город. Я лечу их искать. Могу не успеть вернуться к вашему приходу в Коринию. Ты отвечаешь за товар. Продай всё и всех рабов. Погонщиков отпусти. Пусть идут домой. А мой народ веди обратно в Воксаилий.

— Всё сделаю. Не беспокойся. А твоих рабынь? Что с ними делать? — его взгляд пробежался по ярким паланкинам на вогах в середине каравана.

— Продай. Они мне больше не интересны. — Он безразлично отвернулся.

— А я могу оставить себе одну? — Глаза Крака выразили мольбу.

Касий снова посмотрел на верного аравийца и, увидев этот скулящий взгляд, улыбнулся.

— Да, но только одну, нам нужно золото для отстройки Воксаилия.

Крак кивнул и раскраснелся от явного удовольствия и предвкушения незабываемого секса с юной красавицей. Касий снова ударил сапогами бока зверя и тот мгновенно пошёл на взлёт.

— Проклятый кориниец вырыл себе могилу и умрёт страшной смертью. Он ещё не знает, какими бывают аравийцы в гневе. Повелитель, спаси свою красавицу рабыню. Она должна достаться только тебе. Или никому. — Преданные глаза Крака провожали любимого будущего повелителя. А то, что он им станет, в этом никто не сомневался, и даже не по праву рождения, а по силе и уму. И главное: «Он тот, кто оседлал годжака и скоро ему покорится вся Горибия».

Годжак уже как обычно чувствовал состояние хозяина и нёсся, как вихрь, периодически сопровождая полёт рёвом. Ветер рвал его шерсть и трепал длинные волосы