Только об этом не пишите! - Sally KS Страница 13

— Ладно, — нехотя буркнула Лава. — Как-нибудь поговорю.

Снаружи кто-то дернул ручку двери, а потом деликатно постучал. Данилов отпер кабинет и широко улыбнулся Стасу:

— А у нас тут совещание!

— Я готов к рейду! — объявил стажер.

Из-за его спины в свой кабинет прошла улыбающаяся белокурая Ева.

Глава 4

— Она не дает мне видеться с сыном! Я сейчас ей дам деньги — а она потратит все на себя! Я буду судиться, чтобы забрать ребенка! Еще и журналюг привели!

Да, для таких кадров выдержка нужна железная, признал Стас. Но он видел, как глаза Лавы азартно блеснули.

— Расскажите, пожалуйста, поподробнее, какие веские причины побуждают вас ограничивать бывшую супругу в алиментах, — почти ласково и подчеркнуто вежливо предложила она, как будто ничего агрессивного не было сказано. — Что с ней не так?

…«На дело» поехали в машине судебных приставов. Были уже у нескольких должников, но там ничего интересного не происходило: кто-то по месту регистрации не проживает, где-то не открыли двери, некоторых не было дома, и пристав Светлана вручала родственникам должника извещения о необходимости явиться в отдел. Один оказался дома, но в настолько нетрезвом виде, что к какому-либо общению сделался непригоден. С ним была и дама — как выяснилось, тоже злостная алиментщица, но ее дело находилось у другого пристава. Везде их компанию встречали без радости, но никто не возмущался, не кричал, не ругался. Стас скрыто, без вспышки, фотографировал, как было велено. «Да, прошли времена, когда должники прятались в шкафу», — прокомментировала Лава.

И вот приехали на предпоследний адрес. Стас уже думал, что весь вечер будет заниматься скучной рутиной, из которой непонятно как Лава должна сделать интересную статью, но тут судебный пристав рассказала, что с большим удовольствием посадила бы следующего должника, настолько он вымотал все нервы. У этого неплательщика долг был небольшой, не в пример прочим, но каждую выплату его бывшая жена получает со скандалом и унижениями. Официально мужчина не работает, и добился, чтобы ему разрешили платить алименты наличными, напрямую жене под расписку, так как пластиковых карт он, видите ли, не признает и ими не пользуется. Жена не раз уже пыталась обязать его через суд выплачивать алименты на счет, но он протестует и доказывает, что права ребенка не нарушаются.

— Он за три года добровольно ни разу не заплатил! — возмущалась Светлана. — Жена напоминает ему про алименты два-три месяца подряд, а он требует, чтобы она приходила к нему домой. Она приходит и уже стоит под дверью — а он присылает смс, что сейчас не дома, сильно занят, пусть зайдет позднее, часа через два…

На третий раз уставшая от этих выпрашиваний бывшая жена идет к приставам, они вызывают должника на прием — он не является. Приходится им самим идти к нему…

— А что он? — с интересом спросил Стас. Кажется, становится повеселее.

— Он открывает и начинает орать, что деньги давно приготовил, а жена специально их не берет, чтобы его опорочить и устроить лишнюю головную боль уважаемым судебным приставам… — с кривой усмешкой рассказала Светлана. — Сейчас мы, скорей всего, снова получим всю сумму наличными, но наслушаемся… Как он только бывшую жену не оскорбляет. А она женщина тихая, робкая, и до смерти боится, что этот негодяй и правда отберет у нее ребенка. Кажется, уж лучше не связываться с таким, как он — и вонять не будет, но без алиментов ей очень тяжело — зарплата маленькая, а на руках еще и лежачая мать, и бабушка с деменцией.

— А за оскорбления его никак не привлечь? — спросил Стас, невольно сопереживая женщине, которой не посчастливилось оказаться в такой ситуации.

— Он же не нас оскорбляет, — ответила Светлана с явным отвращением к должнику. — Но каждый раз у него жена и шлюха, и бомжиха, и воровка, и истеричка. Однажды она на взыскание поехала с нами — так убежала в слезах…

— А уклонения тут точно нет? — спросила Лава. — И злостность просматривается, мне кажется.

— Нет, не думаю, — покачала головой пристав. — Понятно, что он хочет жену помучить, но формально с ним ничего сделать нельзя: есть смс, подтверждающие, что он звал взыскательницу за деньгами, но они просто как бы разминулись… Если и попробовать привлечь — он будет обжаловать. Соседи не идут в свидетели, что он на самом деле дома и нарочно жену не пускает: он мужик скандальный, может ночью и колеса у машин проколоть. Никто не хочет связываться. Вот мы и катаемся сюда по четыре раза в год. Имущества на нем никакого не записано, чтобы можно было подкопить долг, а потом арестовать. Все имущество на его родителях. Придраться не к чему — родители у него небедные, им есть на что купить и машину, и квартиру…

— А сейчас он точно дома?

— Думаю, да. Такое ощущение, что он всегда дома, — кивнула пристав. — И нам, в отличие от жены, двери всегда открывает.

— Скорей всего, он зарабатывает ставками на спорт, а деньги выводит на подставных лиц, — предположила Лава.

Светлана только развела руками:

— А что тут можно сделать? Работать должник не обязан, обязан только платить по судебному решению.

— Какой это по счету выезд к должнику? — деловито начала расспросы Лава и быстро застрочила в блокноте. — А сумма долга какая? А когда поступил исполнительный лист?… А ограничительные меры какие-то накладывались?

До этого был адрес, где живут явно люди небогатые, а говоря прямо — и неблагополучные, с окурками и бутылками под балконами, с покосившимися скамейками и такими заржавевшими детскими качелями, что оставалось лишь надеяться на благоразумие родителей, которые детей сюда не приведут. А следующий дом оказался новый, красивый, с ухоженными газонами.

Когда вся большая компания — судебный пристав, пристав по соблюдению законности и порядка, Стас и Лава — поднялась в квартиру должника, на лице журналистки будто бы не было того отвращения, которое Стас только что видел, когда Светлана рассказывала, как должник мучает жену. Главная подозреваемая демонстрировала удивительные перемены облика: