Современная зарубежная фантастика-4 - Тэмсин Мьюир Страница 74

Ничуть не улучшало ситуацию и то, что каждый квадратный дюйм этих комнат покрывали бумажки. Записки Паламеда громоздились на всех свободных поверхностях. Они лежали на столах, они валялись на зеркале, толстые книги были стопками разложены на подлокотниках кресел и опасно кренились. Кажется, никто не садился в эти кресла, не прихватив с собой очередную книгу. Через открытую дверь Гидеон заглянула в спальню, в мрачное логово, где огромная доска для записей нависала над древней кроватью с балдахином, очень, очень аккуратно застеленной. Вопроса, живет ли Камилла в жутковатой кроватке, приставленной к большой кровати, даже не возникало. Во-первых, это была типичная рыцарская кровать, во-вторых, она прогибалась под свалкой оружия и полироли для металла.

– Я не уступлю, – сказала Харроу. Они с Паламедом сидели по обеим сторонам стола, торопливо очищенного от книг и записей. Приблудные ручки катались по столу при каждом неосторожном движении. – Ключи у меня. Мы входим вместе. У тебя будет час.

– Но часа совершенно недостаточно…

– Ты просто тормоз.

– А ты параноик.

– Я до сих пор жива, – указала Харрохак, и Гидеон вздрогнула.

Паламед снял очки через десять минут после начала спора и протирал их полой рясы. Жест казался достаточно агрессивным, а глаза, лишенные стеклянного экрана, стали угрожающе серыми. Это задевало только Гидеон, которая очень старалась избежать его взгляда.

– Да. Комната представляет для меня большой интерес, и должна представлять интерес и для тебя.

– Ты слишком скрупулезен.

– Тебе не хватает размаха. Перестань, Нонагесимус. Обмен ключами в нашей ситуации представляется наиболее логичным и элегантным решением. Отказ – это суеверия и паранойя, приправленные… явным обманом.

На мгновение гнев и муки совести Гидеон даже отступили.

Твой законник только что сказал: «Явный обман?»

Некроманты теперь сидели в абсолютно одинаковых позах: костлявые локти на столе, ладони сцеплены под подбородком, глаза не моргают. За стулом Паламеда стояла Камилла, пришибленная, будто ее десять минут назад выпустили откуда-то. Руку она перевязала, но не зафиксировала, и могла ею двигать как угодно. Гидеон торчала за спиной Харроу, разглядывая собственные ногти и пялясь на листки бумаги, покрытые такими корявыми буквами, что они походили скорее на шифр. Некромантка откинулась на спинку стула и произнесла могильным голосом:

– Ты до сих пор одержим своей идеей… мегатеоремы.

– Да. А ты нет?

– Нет. Она слишком громкая.

– Но сбрасывать ее со счетов не стоит. Сама посмотри. Задачи и испытания… точнее, лежащие в их основе теории, не так уж разнородны. Умственное слияние. Передача энергии. Постоянный забор танергии, который мы видели в энтропийном поле. Это невероятные идеи. Никто еще не доводил некромантическую силу до такого. Это невообразимо. Если целью была демонстрация безграничности ликторской силы… у них получилось. Я видел испытание на развеивание. Даже если бы там ничего не было, кроме самовоспроизводящегося костяного голема, я бы все равно не спал по ночам. Я не представляю, как они это сделали.

– Я представляю, – ответила Харроу, – и если мои расчеты верны, я и повторить смогу. Но это совершенно непосильно, Секстус. То, что нам показывают, было бы мощными… почти невероятными глубинами мастерства… если бы было в принципе воспроизводимо. Все эти эксперименты требуют непрерывного потока танергии. Где-то в глубинах лаборатории скрывается ее источник. Он-то и есть главный приз.

– А, теория тайной двери. Очень по-девятому.

Она ощетинилась:

– Это просто нормальная оценка времени и пространства. Если считать лабораторию, у нас есть доступ примерно к тридцати процентам этой башни. Это называется объективным доказательством, Страж. Твоя мегатеорема основана на предположении и так называемом «инстинкте»…

– Спасибо! Так или иначе, мне не нравится, что эти чары контролируются весьма условно, – продолжил Паламед.

– Не будь слабаком. Некромантия – это и есть контроль.

Паламед надел очки обратно. Вздохнул.

– Может быть. Иногда я просто не знаю. Смотри, Нонагесимус. Эти теоремы все нас чему-то учат. Я верю, что они являются частями огромного целого. Помнишь доску в лаборатории? Там все закончено. Ты полагаешь, что они дают нам подсказки, ведущие к глубинам оккультного знания, скрытым где-то еще… к источнику энергии. Я вижу куски мозаики, а ты – указатели. Может быть, ты права, и нам нужно просто идти по следу из хлебных крошек к главному сокровищу. Но если я прав, если ликторство – это всего лишь синтез восьми отдельных теорем…

Харроу не ответила. Молчали долго, и Гидеон подумала, что Паламед углубился в свои мысли. Но потом он резко сказал:

– Тогда все неверно. Ошибка в логике. Все это – огромная уродливая ошибка.

– Оставь загадки Девятому дому, – отозвалась Харроу. – Что за ошибка, Секстус?

– Я отдам тебе записи на эту тему, если ты мне поможешь вскрыть замок.

Этого хватило, чтобы она задумалась.

– Дай мне свои записи обо всех теоремах, которые ты видел. Что за замок?

– И докинь копию своей карты.

– У меня есть карта? – вопросила Харроу в воздух. – Ничего себе. Утверждение по крайней мере необоснованное.

– Не держи меня за идиота, Преподобная дочь. Ликторский замок – тот, что открывается ключом Шестого дома. Серым ключом. Которым сейчас владеет Сайлас Октакисерон. Поэтому «вскрыть»…

– Это невозможно. Как?

– Не узнаем, пока не попробуем. Если сработает, ты получишь все до единой заметки о теоремах, которые я нашел, в обмен на твои теоремы, твою помощь и карту. Ты в деле?

Последовала многозначительная пауза. Как все знали заранее, некромантка Гидеон вынуждена была признать, что она в деле. Она встала. Стул опасно заскрипел, и Гидеон придержала его ногой.

– По крайней мере, покажи, что за дверь, – велела она. – Не нравится мне мысль, что Шестой дом получит от моего все возможное.

– Многие назвали бы это выгодной сделкой, – заметил Секстус, чей стул придержала для него верная Камилла, – но я тебе должен, потому что ты выступила за нас, когда Третий дом бросил вызов. Мы бы, конечно, выиграли, но отдали бы за победу больше, чем мне хотелось отдавать. Пойдем, нас ждут безжалостные факты.

И все потащились за фактами. Когда Шестой дом закрывал двери, оказалось, что помимо защитных чар Протесилая они использовали пять замков, а заодно укрепили дверь так, чтобы ее невозможно было снести с петель. Звуки, с которыми Камилла задвигала засовы, были приятнее оркестра. Двое некромантов шли впереди – в длинных рясах они походили на мрачных серых птиц, а Гидеон и Камилла следовали позади, отстав на положенные полшага. Камилла из Шестого дома шла, расправив плечи. Прямая темная челка мотнулась вбок, когда она повернулась к Гидеон, очень быстро, бесстрастно, но Гидеон хватило.

– Спроси, как я, и я заору, – предупредила