Восхождение к власти: Противостояние - Степан Витальевич Кирнос Страница 41

Не исключением этой погодной симфонии стал даже восхитительный и великолепный замок, исполненный в неоготическом архитектурном стиле, принадлежавший великому философу и знаменитому мудрецу, который тут доживал последние своего долго жизненного пути. Монументальное строение было возведено на деньги самого любомудра и при помощи одного из местных мелких царьков, который считал себя королём здешних островов и свою династию – вечной, до тех пор, пока эти места не вычистили войска Рейха с поддержкой полк-ордена.

Воистину, они тут встретили жалкое зрелище: от некогда сносно существовавшего островного королевства, достойно продержавшегося на заре и пике Великой Европейской Ночи, превратилось в отвратительную помойку, повергавшей в ужас только одним своим видом. Озверевшие стаи бездомных и бесчисленные орды нищих жили средь некогда пригожих городков и селений. Грабежи, бандитизм, убийства, нищета и сточные реки крови и помоев стали сутью островов, оросив их до верхов. Старуха с костлявыми руками и с ржавой косой стала новым стягом сие некогда гордого королевства, превратив его в мелкую тиранию изжившей династии.

Когда сюда пришли солдаты армии нового Рейха, вновь созданной Инквизиции, Корпуса Веры и «Лекс Милитрарис» (Гвардии Трибунала), то им оставалось лишь пройти очистительным маршем по островам, отмывая их огнём и кровью. Но проклятые островные земли настолько погрязли в похоти, нищете, разврате, жестокости и тьме, что воины первого Канцлера пошли самым настоящим крестовым походом прошлись, вычищая всякую нечисть, не оставляя за собой не единой живой души. А когда великий очистительный поход был завершён, то солдаты покинули сей мрачные места, скинув их защиту на полк-орден, который стал единственным владельцем острова и полуразрушенного замка, потеснив в этом и власти Рейха.

Консул Данте заприметил этот островок и стал его обживать, перебросив туда половину ресурсов оставшегося в Рейхе суверенного ордена. И первое, что он сделал, так это облагородил замок Сарагона Мальтийского, сделав его снова достойным жильём, вычистив его до основания от нечистот, оставленных прокажённым населением. И по этому поводу он распорядился высадить целый сад в северной части замка, прямо напротив библиотеки.

Простейший садовый комплекс оказался действительно прекрасен и живописен, заставляя испытать восхищение всякого любителя прекрасного. В нём росту аккуратно подстриженные деревья, так и пышущие своей живостью, и сверкая своим изумрудным блеском; цветы, вроде роз, тюльпанов, алых, как багровый закат, и жёлтых тигровых лилий, источавших изумительный и пленяющий обоняние аромат. И деревья, и цветы, и декоративные кустики образовывали в своих клумбах замысловатые рисунки, похожие на слова, начерченные древними и забытыми всеми буквами из погибшего языка, образуя между символикой извилистые тропинки, выложенные камнем и зелёным мрамором…

И каждый аромат, детали вида сада действительно завораживают всякого, кто сюда приходит, пленяя его воображение своим помпезным видом, напоминавшей о той роскоши и красоте, что существовала задолго до начала событий кризиса, коего лучше и не случалось. В самом центре сада бил маленький фонтанчик, совершенно миниатюрный, не тот, что находился посреди внешнего двора.

Вся эта садовая фантасмагория простирывается примерно на целый километр, упираясь прямо во вторые ворота замка. Сквозь сад проходят десятки дорожек, умощённых мраморной плиткой и камнем, специально сюда завезённой из далёких карьеров Империи. У дорог и тропинок стоит множество лавочек, на которых можно было отдохнуть от долгой прогулки по саду или несколько часов в тени переждать гнетущую жару над островом.

Единственные зелёные изваяния искусства, которые могли сравниться во всей империи с этим, располагались в самых огромных и важных городах Рейха. Это сад «Величие Империи» в Риме, комплекс садов «Филигрань Веры» в Константинополе, комплекс садов «Длань Господня» во Флоренции и живописный парк, в новом городе, построенном на восточной Иберии – Санторино, под названием «Santi-Kancler», ставший самым огромным в Автократорстве.

Большинство огромных и интересных садов было уничтожено во время Великой Европейской Ночи и времён Очистительного Крестового Похода первого Канцлера, всю ярость которого он направил против еретиков и отступников европейского юга. Да и сейчас, когда наступил час Автократорства, образцы садового великолепия оказались под одной из самых величайших угроз, исходившей от Конгрегации Веры в Государство, так как: «эти морально противные сооружения и декадентские ваяния, вселяют своей широкой цветовой насыщенностью в души граждан дух праздности, что отворачивает их помыслы от труда и верного служения своей родине. А это может стать началом для актов гражданского неповиновения, сепаратизма или даже политической ереси». – Как говорилось в отчёте одного из глав Культополисариев.

Но этот сад, на острове Анафи, оставаться вне досягаемости сумасбродного Культа Государства или как сейчас её зовут – Конгрегации Веры в Государство. Магистр Данте готов залпом тысячи орудий оградить эту красоту от загребущих лап опьянённых фанатиков, хотя его стремление идти против родины сейчас продиктованы совершенно другим. Это растительное произведение искусства продолжает дарить своё великолепие, воплощённое в прекрасных цветках и изумрудных древах, всем его посетителям, даже сейчас.

Под прохладной тенью сада гуляют два человека, верных своим, как им казалось, нерушимым, идеалам, достойные того, чтобы умереть за них. И это не идеалы сумасшедших идей, тут всё было на много глубже. Их силуэты покрывают ветки, усеянные изумрудной листвой, вкупе с ветерком, сделавшим качающиеся ветки ещё и опахалом, которое веяло живящей прохладой.

По коже гуляющих бежит та самая свежесть, даруя незабываемое ощущение спокойствия, чем наполняет души и умы этих людей сущим миром, резонируя с воскрылёнными чувствами. Парня и девушку, вышедшие на лёгкую прогулку окружает живописный сад, достойный доисторического эдема, но они рады, их души бурлят от счастья далеко не от пребывания в прообразе творения Бога перед грехопадением человека, но от чувства, что глубже и ярче.

Первый человек это высокий мужчиной, на вид лет тридцати пяти – сорока. Черты его лица являются слегка иссушенными, словно изнеможёнными и чуть осунувшимися от внутренней душевной усталости, что так же подтверждают и шрамы на губе, у глаза и левой щеки. Но в тёмно-синих глазах этого человека парит радость, и создаётся вид, будто бы свет внутренней радости бьёт из очей мужчины. На парне лежит чёрная длинная рубашка с коротким рукавом, которая слегка покрывала чёрные брюки, ниспадавшие прямо на кожаные туфли.

Второй человек – это девушка, ниже мужчины буквально голову. Её прекрасные чёрные шелковистые волосы снисходят прямо до плеч, а наполненное жизнью лицо так и сияет животрепещущей красотой и достаточным умилением. Светлые серебряные глаза источают духовное тепло, которое доступно только счастливому человеку. Немного пухлые губы, аккуратный нос, подчёркнутые редкой косметикой брови и бледно-румяные щёки только утверждают прекрасный и миловидный