Жестянка 2 - Вадим Владимирович Денисов Страница 31

И вдруг уснул, словно в омут провалился, каким-то образом оказавшись уже в постели и даже не успев вытащить таинственные кроки.

Так до сих пор и не понимаю, как мне удалось аккуратно сложить одежду и засунуть кольт под подушку. Неужели я стал слишком часто пытаться вспомнить былое и помаленьку схожу с ума?

Странно всё это, в общем.

Глава 8 Будет всем урок

Хорошее настало время, мирное.

Северок, базовая деревня дружественных нам сталкеров, теперь числится в добрых соседях. Хотя лично у меня некоторая настороженность всё-таки сохраняется. Тем не менее, организованные налёты сталков на полигон прекратились. «Дикие» лезут, конечно, но это совсем другой геморрой. Наладились нормальные дипломатические отношения между городом и Пятисоткой, идёт обоюдовыгодное взаимодействие в разных областях. Фермеры работают спокойно, парни с «Озера Дивного» и промысловики признаков тревожности в округе не отмечают.

Однако плановая учебно-боевая работа групп спасателей и комендачей никуда не делась, курс подготовки резервистов идёт к финишу. Потом спихну эту бодягу на других, и больше никаких уговоров, даже не мечтайте. Надолго ли всё это счастье? Сомневаюсь. В этом незнакомом мире счастье не может быть долгим.

Второй день народного шопинга прошёл гладко, даже скучновато. Женский десант сориентировался на местности и процесс набрал полный ход. Торговые точки уже процентов на пятьдесят были осмотрены, кроме самых дальних и пары магазинчиков в центре, вопреки расписанию закрытых именно в этот день — обычное дело для Передела. Нужные примерки и пробы отнимали много времени, и вместе с тем доставляли девчатам огромное удовольствие. Приближался момент принятия окончательных решений по самым дорогим и важным покупкам. А пока шло неспешное перетаскивание приобретённого на базу в «Медее», самостоятельно или с помощью мальчишек-курьеров.

Всё это, конечно, я не сам вызнал, рассказала хозяйка гостиницы. Убедившись, что всё идёт хорошо, сходил по своим делам-поручениям. Их было немного. Доставил в приёмную главы города хорошенько запечатанный пакет от Казанникова, ещё одно письмо относительно обмена учебными и методическими материалами отнёс в местную школу, ненадолго заглянул к паре знакомых.

В выходной день на площади было людно. Негромко музицировало акустическое трио молодых дарований, в престижном летнем кафе возле ратуши столиков для всех не хватало. Многие просто стояли возле талантливых музыкантов со стаканами в руках. Все раскованны, всюду были слышны приветствия и смех. Цены... Нет, ребята, по воскресеньям это заведение мне не по карману. За довольно скромный ценник я перекусил в шаурмичной и вернулся в гарнизонный магазин, где и провёл остаток вечера за игрой в преферанс.

Последний день в Переделе вышел неоднозначным. Выспавшись ближе к обеду, встал я легко, даже с энтузиазмом. Помывка заняла десять минут и потребовала двух больших кувшинов тёпленькой. Хорошо! Вода освежала. Теперь кофе и перекусить, но это на улице.

Вышел из номера, при свете коридорного окна разглядев некогда зелёные шершавые стены и выгоревшее ковровое покрытие лестницы. Спустился по лестнице на первый этаж. В фойе висели простенькие картины местных мастеров, а в углу стояло грубовато сделанное чучело саблезубого тигра. Что-то маленький он какой-то, они что, детёныша махайрода героически завалили? Клыки выточены из дерева. Вспомнил, как матёрый зверюга выглядит вблизи и поёжился. Бр-р… при встрече с таким зверем 1911-й с «гидрошоками» лишним точно не будет.

Приходящая уборщица, женщина средних лет образцово уборщического вида уже начала мыть полы, крашеные надёжной советской краской. На меня она посмотрела с профессиональным неудовольствием. Чтобы не услышать в спину знаменитое «Куда по помытому?!», я удачно проскользнул по плинтусу.

Вывалившись из гостевухи «500+» на уличную жару, сразу вспомнил строки из старинной народной песни, которую так любил мычать по пятницам наш школьный трудовик: «Выйду я на улицу, гляну на село». Так, наблюдаем…

По Центральной, как и в песне, гуляли девки, и весело было не только им. Прирождённый жизнелюб Мустафа, сопровождающий одну из шопинг-групп, оптимизма не терял даже под грузом полдюжины больших матерчатых сумок. Он редко, но всё же улыбался, откликался на шутки и даже пытался натужно хохмить сам. Женщины таких любят и сильно по темечку не тюкают.

Я, конечно, тут же скрылся за углом. А когда десантницы проходили мимо, умело спрятался за большой корзиной с каким-то силосом, ещё и в стену спиной вжался. Напротив, из окна первого этажа через полуоткрытые резные ставни за моими эволюциями с любопытством наблюдал какой-то бдительный дедок. Когда мы столкнулись взглядами, он понимающе улыбнулся и поднёс палец к губам. Наши люди! Спасибо тебе, добрый дедушка.

Вскоре из импровизированной засады я заметил и второй ударный отряд, который сопровождал Пикачёв. Этой картине маслом больше подходило пушкинское: «Цыганы шумною толпой по Бессарабии кочуют», ну и далее про ободранные шатры. Ноги у Спики то и дело непослушно заплетались, шаркали башмаками друг о друга и категорически отказывались идти дальше. В целом, несчастный имел вид системного двоечника, только что вышедшего из кабинета завуча с полной панамкой двоек. Теперь придётся идти домой, где предстоит как-то объясниться перед строгим папаней, ещё вчера твёрдо пообещавшим, что рецидив всё-таки вытащит из отцовских брюк новый, ещё не обмятый на непутёвой жопе ремень.

Есть такое словечко «бредёт». Так вот, Пикачёв из последних сил именно брёл — на морально-волевых. Обречённо, полностью осознавая фатальную необходимость пройти дорогу мучений до конца — магазинов впереди, судя по траектории группы, было ещё предостаточно. Груз он тоже тащил, куда тут денешься, инструкции дадены… Вот его девчата клевали со всех ракурсов, трёхмерно. Совсем затравили парня!

Я ужаснулся.

Стало ясно, что моё явление массам в качестве хорошо отдохнувшего светского повесы и бессовестно шлангующего элемента — вариант опасный. Придётся помучиться, деятельно пострадать. Недолго думая, я огородами и сараями прокрался вдоль Центральной к оружейному салону, где, к удивлению брата Мэнсона, забрал все купленные «длинномеры». Нагрузившись по маковку воронёным железом, с тоской вспомнил, что это ещё не весь груз! И усталым слоном поплёлся в посудную лавку.

Зато, когда меня на пути в «Медею» догнала полностью довольная жизнью пикачёвская группа, я оказался на высоте, хвала сообразительности.

— Бедненький Денисичек! Согнулся весь! — со всей жалостью и добросердечием русской женщины молвила Зубкова, поправив на плече ярко-красную сумку с золотой надписью PRADA. — Что же ты корячишься! Надо было наших ребят попросить, помогли бы!

— Да нет, Галина, пусть они вам помогают, как-нибудь донесу уж… — умирающе произнёс я. — Спина вот только...

Спика оценивающе посмотрел на меня, задумчиво почесал