Жестянка 2 - Вадим Владимирович Денисов Страница 27

пролетающие в высях реактивные самолёты и мигающие в солнечных лучах спутники? Да леший их знает, война смела или волна смыла! Всех смыла, кроме нас. Ну да, в случае масштабного Белого Песца самолёты сгорят на стоянках, а спутники очень быстро превратятся в медленно оседающую космическую пыль…

Или катаклизм какой-нибудь стукнул для последнего урока, гадать тут можно бесконечно.

Помнится, в прочитанных некогда фантастических романах мне порой попадались сентенции рода: «Он поднял взор и увидел незнакомое небо чужой планеты». Вот так лихо всё происходит в книгах. Раз, и опознал! Однако жизненная опытность и практика попыток коллективной оценки населением Пятисотки собственных знаний подсказывает совсем иное. Девяносто процентов людей нынче опознают звёздные небеса чуть более чем никак.

Вот висит в ночном небе вполне привычная «земная» Луна. Только без знакомой «мордочки», чуть склонившейся набок. Говорят, что это обратная, не видимая с Земли сторона спутника. Там, дескать, поверхность такая, почти без пятен, однородная. Так или не так? И кстати, какие же это силы заставили Луну повернуться тылом и тут же остановили вращение? Все споры быстро превращаются в стычки «слово против слова». Для поверки нужны бумажные справочники, энциклопедии, что-нибудь верифицированное, исключающее вечные «мне кажется» и «точно тебе говорю, что б я лопнул!». Только так можно поверить любое утверждение.

Астрономы у нас ещё те. Они и на родной-то планете Большую Медведицу не могли найти без указки, тем более, если со смещением по широте. Лишь единицы умели показать характерную W созвездия Кассиопеи, и уж только чистые уникумы — Пояс Ориона и Бетельгейзе.

Но что делать в плане опознания звёздного неба, если современный обыватель оказался южнее минус тридцати градусов широты, где-нибудь за экватором, когда Медведица становится в принципе не видна, в Южном полушарии с неведомыми ему доселе звёздами?

Казанников системно опрашивает всех попаданцев: людей с высшим образованием, студентов, медиков, учителей и прочих таёжных лодочников и охотников. Ни черта они не видели, кроме экрана навигатора на смартфоне. Потому что вся информация осталась там, в памяти устройства и в облаке. А не в головах. Удобно ведь было.

Нас именно так и соблазняли в красочных рекламах и обещаниях освободить от умственных усилий: «Дайте согласие, поставьте галочку, обработаем за вас. Нейросеть даст правильную подсказку, а музыку слушайте вот эту, мы уже поняли ваши дебильные интересы. Вам же удобно будет!».

Ну и как теперь, удобно?

Вот такой урок.

Так что есть Жестянка? Нет ответа. Пусть Казанников и дальше продолжает вести допросы новичков, дело это, конечно, важное. Только я считаю, что узнать об истинном местонахождении мы сможем только после ответа на самый главный вопрос: «Какого чёрта таинственный ЦУП нас сюда запихивает?».

— Ты о чём тут размечтался, голодающий? — раздался голос Мэнсона.

— А? — вздрогнул я от неожиданности.

— Подносы разгружай, говорю! Я за остальным, — и пошёл к раздаче.

Еды было много: правильно прожаренные на углях из саксаула куски маринованной свинины среднего размера, с корочкой, но мягкие даже на вид, простенький томатный соус с перчиком и чуть отбитый с солью дикий лук, горожане его любят. Его все любят, на Жестянке он крупный и сочный. Лепёшки чуть толще лаваша и место для напитков. Не стол, а красота!

Гадство, да когда же? В ожидании компаньона я наклонился к баулу, посмотрел внутрь, не рассыпалось ли чего. Кобуру с кольтом сразу повесил на ремень справа, а привычную с парабеллумом перегнал на левую сторону. Выгляжу как придурок.

Боюсь я оставлять такое оружие в мешке, а ну как уведут! Маловероятно, конечно. Здесь могут подрезать, если вещь «временно бесхозная», а вот связываться с двумя хорошо знакомыми в городе мужиками тревожных профессий воришки не станут. Но нервы-то не стальные.

Что по работе? Крупняк остался в салоне, завтра дрыщ спокойно переправит приобретённое Греку, а я захвачу стволы перед отъездом, если подчинённые и.о. группера раньше не заберут. Неохота лишний раз светить глайдер на людных улицах. Ребятня не отстанет, покатай да покатай! Но и взрослым любопытно. И уж тем более ломает тащить пять длинных стволов на горбу. С собой взял только мелочёвку. Хотя какая там мелочёвка, весит всё это добро прилично.

Хорошо Мэнсон за последнее время товара подкопил, шопинг вышел на славу, как и навар оружейника. Пять наганов с причиндалами. Четыре коробки патронов с восьмимиллиметровой картечью, по десять пачек в каждой. Ещё шесть с дробью «четыре ноля», то есть по пять миллиметров, что не хуже картечи. Пулевые я не брал, меньше мазать будут.

К сожалению, в салоне опять не оказалось латунных гильз, их разбирают очень быстро. Патроны родных калибров 7,62×39 и 7,62×54R и маузеровского 7,92×57 в гарнизоне пока есть, это не горит, а цинк нагановских патронов недавно упал в малом барреле. Можно было бы и про запас взять, но патроны у Мэнсона дорогущие, распространёнку лучше попросить у неба.

Оружейник вернулся важным белым погонщиком — подрядил двух пацанят, трущихся возле жаровни, которые принесли четыре большие алюминиевые кружки с пивом и две поменьше — с местным самогоном. В городе его называют шнапсом.

Посудка-то нашенская, у Грека купленная!

Шашлык пошёл как по рельсам. Какое-то время мы не могли не только говорить, но даже смотреть по сторонам. Первые минуты даже пиво не интересовало. Постепенно пыл угасал, началось разглядывание кусков, вдумчивое погружение в соус и неспешный запивон. Наконец я понял, что силы мои полностью иссякли. Попытался было откинуться назад и, не обнаружив спинки, кое-как приспособился к стволу дерева.

— И чего все эти люди сюда так ломят, не понимаю. Нервные такие... Еда как еда, — философски заметил я.

— Ты же сам пять минут назад куски метал, как не в себя, — деликатно напомнил Мэнсон, вытирая губы сто раз перестиранным полотенцем заведения.

— Так то пять минут… — я умиротворённо цыкнул зубом и признал: — Шнапс, прости, нектар этот весьма неплох.

— Согласен, — кивнул собутыльник.

— Кстати, вспомнил! — тряхнул я пустой первой кружкой. — Ты говорил, что тот самый гаранд у мужика немецкие ноги имеет?

— Ну, так.

— Значит, и свежие стволы тебе фриц подгонит?

— Ну, допустим, — неохотно признал он.

— Ничего не понимаю, — я отставил кружку, заодно отодвинув ей миску с подсыхающим соусом, и облокотился на стол, — у вас же вроде была контра с поножовщиной?

— Я тебя умоляю! — поморщился Мэнсон. — Никакой особой поножовщины нет, просто вечная грызня народов.