Питомец - Хайдарали Мирзоевич Усманов Страница 18

Этот меч был инороден всему живому. И при этом – собственностью Андрея. Он сам вытащил его из глубин ритуального алтаря демонов. Сам принял его, когда ещё не знал всей глубины его натуры. И теперь пришло время проверить, действительно ли он владеет мечом… Или это меч владеет им.

Сначала, уже вполне привычно, его ожидало погружение в медитацию. Он сидел у самого края круга, глядя на артефакт. Не касаясь, не взаимодействуя напрямую. Просто наблюдая. На первый взгляд всё было спокойно. Но уже через час меч зашевелился. Не физически – в энергетическом поле. Он начал словно “звучать”. Тихий гул – не слышимый ушами, но впивающийся в разум. В этом звуке были отголоски боли, стоны, и странный шёпот, будто клинок говорил с ним… Вспоминая… Уговаривая…

“Ты ведь уже убивал. Ты знаешь, как это… тепло. Как сладка сдающаяся душа. Дай мне снова пить…”

Андрей открыл глаза. Клинок пульсировал – чёрно-серым свечением. И сейчас парень чувствовал, что в нём движется сила. Плотная, вязкая, тёмная. Это не просто магия. Это не просто сущность. Это были остатки душ, заключённых в этом оружии. Вся боль, весь ужас, всё отчаяние – это было его топливо.

И именно в этот момент меч вскинулся. Без движения, без слова – просто волей. Артефакт попытался рвануться в сторону хозяина, подобно кобре, жалящей внезапно. Внутри печатей затрещало. Камни снаружи задрожали, как от удара молнии. Мгновенно сработал внутренний слой печатей, обрушив на меч силовой захват и энергетическую решётку подавления. Но даже скованный, артефакт вопил. Шёпот внутри сознания стал визгом, агрессия – живым клином боли.

Андрею пришлось сжечь три собственных резервных печати, чтобы укрепить изоляцию. Он опустился на колени – не из страха, а чтобы удержать контроль. Лоб покрылся потом. Вены на висках вздулись. Сердце билось так, будто готово было разорваться.

– Не сработает! – Выдохнул он сквозь зубы. – Я не один из тех, кого ты… Пил… Я – тот, кто сжёг тех, кто пытался объявить себя моим хозяином, когда было нужно.

С этого момента он не вставал с круга четыре дня. Его еда – пара эликсиров и сухих лепёшек, что он положил в пределах досягаемости. Сон – прерывистый, в медитативных всплесках, чтобы не упустить момент, если клинок попытается выскользнуть. Он подпитывал печати каждый час, проверяя их целостность. Постепенно – навязывая свою волю. Подавляя. Давя. Отсекая. На второй день меч затих. На третий – попытался ещё раз вздрогнуть, но был остановлен раньше, чем вспыхнула первая руна. На четвёртый – впервые поддался. Он не стал вопить. Не стал уговаривать. Меч склонился. Не перед страхом, не перед силой. А перед тем, кто смог выстоять. Андрей встал, дрожа, с ощущением будто вся кровь в теле обратилась в металл. Ладонь протянулась к рукояти. Коснулась. Меч не сопротивлялся. Он принял своего нового хозяина.

“Теперь ты – мой голос. Моя жажда – твоя цель. Мы – не палач и орудие. Мы – кровью связаны.”

После Андрей не ответил. Он просто кивнул, вложил клинок в обмотанный кожей футляр и убрал в браслет-хранилище. Это был не инструмент. И не оружие. Это был приговор. Закованный в кость и смерть.

Теперь – под его контролем. Но он знал, что всего один шаг в сторону… Одна ошибка в эмоции… Одна лишняя капля ярости – и клинок снова попробует сожрать его. Но в этом тоже была истина. Артефакты – как и чувства, как и сила – не бывают послушными. Их либо боятся, либо держат в кулаке.

…………

Пыльная, поношенная, словно обветшавшая от времени и странствий, накидка Святого не вызывала ни трепета, ни уважения… По крайней мере, при первом взгляде. Она казалась обычной – и, может быть, в этом и крылась её сила. Сейчас же Андрей держал её в руках, стоя в центре очищенной от хлама пещеры, под мерцающим светом закреплённых по периметру световых сфер. В его руках была тряпка – с прорезью под голову и потёртыми краями, местами покрытая разводами от грязи, временем выцветшая. Но… не рваная. И не обычная.

Он уже знал о том, что ни один артефакт из наследия древнего алтаря Святого не был простым. И эта вещь, несмотря на свою внешнюю скромность, источала вибрации магии такого уровня, что ощущались только краем восприятия, как едва уловимый аромат древнего ладана, тянущийся из-за сотен лет и тысяч ритуалов.

Немного подумав над всеми этими странностями, и присев у краешка медитативного круга, парень разложил рядом с собой несколько анализирующих печатей, вплетённых в узор из тонкой серебряной пыли и капель эссенции рассветного тумана. Всё то, что он уже знал, практически ничего ему не говорило. А этого ему было мало. Всё то, что он чувствовал… Было слишком много для подобного “мусора”.

Когда он запустил поток собственной духовной силы в ткань накидки, она сперва ничем не ответила. Никаких вибраций. Никакого шевеления. Будто и впрямь была всего лишь плащом. При этом – весьма старым и обветшалым.

Но стоило ему удержать поток чуть дольше, как ткань медленно начала меняться. Сначала не внешне. Сначала менялась сама его аура. Вибрации. Структура внутренней силы. Накидка словно “просыпалась”, внимательно прислушиваясь к тому, кто с ней работает.

“Ты не первый, кто пытается меня носить, – будто проскользнула мысль в сознании. – Но, может быть, будешь первым, кто спросит, а не прикажет.”

Почувствовав это, Андрей замер. Он понял, что этот артефакт не воин. Не убийца. Не агрессор. Он – прикрытие. Он существует для сокрытия. И для тех, кто умеет видеть – через иллюзии, ложь и внешнее.

Именно тогда он, весьма медленно и вдумчиво, начал вплетать в ткань накидки нить своей воли, не подавляющей, а дополняющей. Его намерением сейчас было не заставить, а объяснить. Не захватить, а согласиться. Это было непривычно. После костяного меча и копья Святого, кажущихся яростными зверями, эта накидка была как древняя лиса – умная, осторожная, наблюдающая. Она не сопротивлялась. Но и не подчинялась сразу. Прошло больше суток, прежде чем ткань начала откликаться. Появилось мягкое серебристо-серое свечение тонкой кромки… Лёгкий шелест, словно ветер прошёл по её складкам, даже в полном безветрии…

На второй день, под утро, когда Андрей, измотанный, но собранный, снова влил в артефакт ещё одну порцию силы