Питомец - Хайдарали Мирзоевич Усманов Страница 17

Также он не забывал и про тренировки. Пока ещё лёгкие, но точные. Он не поднимал силу до предела. Не призывал копьё. Не вызывал котёл, который спрятал в браслет-хранилище. Пока что он тренировал только базовое – шаги, стойки, дыхательные практики, короткие вспышки Ци, как бы подтачивая клинок перед новой битвой. По вечерам, у костра, он молча записывал в свитки свои наблюдения. За артефактом, за растениями, за реакциями тела. Иногда он смотрел на небо, тихо шепча:

“Не святой, да. Но, может, я стану тем, кто использует эти силы по-настоящему?”

И снова уходил в медитацию, позволяя внутренней реке течь ровно, без бурь. К седьмому дню он снова был собой. Нет… Даже лучше. Он уже куда глубже понимал себя. Увереннее чувствовал вес силы, что теперь затаилась в его руках.

Камень, который должен был стать местом для котла Святого, всё также стоял неподвижно у входа в пещеру. Молчаливый. Как и покорный ему теперь артефакт. А в глубинах долины, скрытой от мира печатями, древняя сила медленно просыпалась…

………

Утро в долине начиналось, как и всегда, с утренней медитации у воды. Небо было чистым, лёгкий ветер гонял по траве пыльцу цветущих трав. Андрей чувствовал, как тело постепенно набирает силу, как успокаиваются внутренние токи Ци, и как воля, закалённая недавним подчинением котла, стала чуть крепче, чуть тяжелее – словно окованная металлом. И именно сегодня, взглянув на ящик из тёмного дерева, хранившийся отдельно от других артефактов, он почувствовал время. Время – заглянуть в то, что всё это время хранилось подальше от остального.

Он медленно открыл браслет – хранилище, и в лицо тут же ударил холодный, сухой ветер, будто извивающийся сквозняк без источника. Внутри покоился тот самый древний меч, который он получил в тот же день, когда заполучил и копьё Святого, и котёл из того же источника.

Этот меч отличался от других артефактов. Уже тогда он чувствовал в нём что-то неправильное – но не чуждое. Прямой, массивный клинок, с тёмно-зелёным отливом, характерным для зелёной бронзы, но с вкраплениями Звёздного металла – редчайшего материала, любимого демонами и Богами войны, обломками которого в прошлом оплачивались войны и союзы. Режущая кромка казалась выточенной из лунного камня, но тронутая чернотой.

Гарду его рукояти украшали руны, которых не знал ни один человеческий мастер, но которые Андрей всё же узнал. Он видел их в глубинах памяти, в снах, где звучали древние крики и кровь текла рекой. Эти руны использовали Архидемоны – не для украшения, а для удержания сущности, заключённой в оружии. И сейчас этот меч тихо звенел во тьме внутреннего пространства браслета-хранилища, будто звал. Он не требовал боя. Он жаждал покорения.

Теперь ему предстояло подчинить себе и меч. Для этого парень выбрал особую площадку, немного в стороне от основного лагеря, также выложенную знаками из плотных печатей – но и с окнами, чтобы сила могла направляться, не разрушая основу долины. Он встал, как учили его первые наставники – Архидемоны, бывшие учителями в цепях, но всё равно передавшие ему суть:

"Демоническая воля подчиняется силе. Но ты должен показать, что не сломаешься."

Когда его пальцы легли на рукоять, меч содрогнулся. Внутри вспыхнул жар, как в котле, в котором варили живые души. И всё же… Меч не сопротивлялся так, как копьё. Он отозвался. Глухо. Почти уважительно.

Андрей начал медленно вливать в меч своё Ци. Не святую силу, не духовную чистоту. А волю, память, злость, страх, боль – то, что в иных школах именовалось помехами. Но у демонов это было основой. И когда первая волна эмоций прошла сквозь металл, меч ожил. Не в смысле крика или вспышки. А так, как пробуждается тигр, дремавший века.

– Ты знаешь путь. – Тихо прошелестело в глубине его сознания. – Не носи меня просто так. Корми меня. Напоминай мне, кто ты. Тогда я стану твоим.

Подчинение было завершено. Рука не дрожала. Клинок стал покоиться в ладони, будто был выкован для него. Но сидя с мечом, Андрей не мог не думать о странности произошедшего. Почему этот меч оказался среди наследия Святого? Почему тот, кто именовался Святым, вместе с копьём, что было источником Света, оставил и Клинок Тьмы? Он вспомнил, как копьё вырывалось, сопротивлялось, как пыталось сломать волю. А теперь – меч. Демонический меч. Который… Достаточно быстро и легко принял его.

“Если бы я был просто юнцом с “чистой душой”, как их всякие Небесные академии любят, – подумал Андрей, – этот меч просто сожрал бы меня.”

И тогда он понял одно. Святой не был дураком. Он преднамеренно положил этот меч в свой своеобразный арсенал в том самом алтаре. Этот меч предназначался для потомков. Возможно, он рассчитывал на то, что в пору деградации и падения нравов, кто-то из наследников возьмёт меч… И станет куклой… Исполнителем… Марионеткой… Ведь оружие, насыщенное демонической злобой, не просто подчиняется. Оно пьёт кровь, копит волю, и направляет разум слабого в сторону бездушного служения. А значит, всё наследие Святого – ловушка. Осознав это, он внимательно посмотрел на клинок, и пальцами провёл по древней руне.

– Ты хотел создать убийцу? – Прошептал он. – А получил… меня…

Меч всё также пульсировал в ответ, словно признал его слова. А потом Андрей медленно встал. Уложил клинок в отдельный футляр, обмотал тканью, прошитой печатями, и спрятал его в глубинах своего хранилища. Он не будет пользоваться этим мечом просто так. Он знал цену подобных подарков.

…………..

Воздух в долине был тяжёлым – не от жары, не от сырости, а от предчувствия. Всё вокруг притихло, даже птицы замолкли, будто чувствовали, что в ближайшее время что-то древнее и страшное будет потревожено.

Андрей уже стоял в самом центре ритуального круга, выложенного семью концентрическими слоями печатей. Внутренний круг отвечал за фиксацию артефакта в пространстве, второй – за улавливание любых попыток влияния на сознание, третий – за принудительное подавление воли артефакта. Остальные четыре – это система реагирования, защиты и изоляции на случай, если что-то пойдёт не так. Он не сомневался, что не так всё и пойдёт.

Перед ним на данный момент находился тёмно-костяной меч, длинный, изогнутый, почти как катана, но с чересчур резким изгибом клинка и кромкой, больше похожей на хищные клыки, чем на лезвие. Поверхность оружия казалась гладкой, но стоило взгляду задержаться, как