Я – Товарищ Сталин 2 - Андрей Цуцаев Страница 9

Рябинин сделал глоток вина, его сердце билось быстрее, но голос оставался спокойным. — Мы предлагаем 2 миллиона франков за лицензии и чертежи. Плюс доступ к нашим сталелитейным технологиям. Вермахт давит на вас, герр Шульц, я знаю. Сроки, проверки, гестапо за каждым углом. Мы можем облегчить вашу работу.

Шульц побледнел, его глаза забегали. — Вы слишком много знаете, герр Вебер. Вермахт хочет 5000 гаубиц к 1937 году. Манштейн лично следит за проектом. Я… недоволен их методами. Нацисты давят на нас, требуют невозможного. Японский атташе, Хаяси, был в Эссене, просил у меня образцы. Если я соглашусь, мне нужны твердые гарантии.

Рябинин кивнул, доставая поддельный контракт от «швейцарской фирмы». — Вот гарантии: перевод через цюрихский банк, гарантированная анонимность. Передайте чертежи, и мы договоримся.

Шульц колебался, но кивнул. — Завтра, в парке Тиргартен, у фонтана, 16:00. Принесите задаток — 50 тысяч марок. Он встал и быстро ушёл, его пальто мелькнуло в дверях.

Рябинин допил вино, чувствуя, как напряжение сгущается. Он заметил официантку, слишком долго задержавшую взгляд, и чёрный «Мерседес» у входа. Рябинин вышел, повернув в переулок, и растворился в толпе.

Москва, апрель 1935 года

Сергей стоял у окна своего кремлёвского кабинета, глядя на Красную площадь, где апрельский снег сменился грязным месивом под ногами прохожих.

Вчера пришло тревожное сообщение из Харбина: взрыв на мосту через реку Сунгари разрушил 50 метров полотна КВЖД. Японцы тут же обвинили советских диверсантов, требуя немедленной передачи дороги. Это был их план «Тигр», о котором предупреждала разведка, и теперь ситуация балансировала на грани войны.

Зал приёмов Большого Кремлёвского дворца был величествен. Высокие окна пропускали серый свет апрельского дня, отражавшийся на полированном паркете. Длинный стол, покрытый зелёным сукном, был завален бумагами. Вячеслав Молотов вошёл в зал. За ним следовали Максим Литвинов, нарком иностранных дел, и Борис Стомоняков, специалист по азиатским вопросам, чьё лицо выражало напряжение после бессонных ночей. Напротив, у дальнего конца стола, сидел Хирота Коки, японский посол. Его тёмный костюм был безупречен, лицо с тонкими чертами напоминало маску, а глаза, холодные и цепкие, выдавали опытного дипломата. Два переводчика — советский и японский — сидели по бокам, их карандаши были готовы фиксировать каждое слово.

Молотов начал говорить:

— Господин посол, Советский Союз стремится к миру и сотрудничеству. Мы готовы обсуждать торговые соглашения: поставки леса, угля, никеля, рыболовные концессии у Камчатки и Сахалина. Но КВЖД — это собственность СССР, и её передача не обсуждается. Взрыв на мосту Сунгари — это провокация, и наши данные указывают на белоэмигрантов, действующих под вашим покровительством.

Хирота слегка улыбнулся, его глаза заблестели. Он ответил на безупречном русском, выученном за годы работы в Москве:

— Господин Молотов, Япония также желает мира, но инцидент на КВЖД угрожает стабильности Маньчжоу-го. Ваши диверсанты — или те, кто действует под вашим флагом — подорвали мост, нарушив торговлю и безопасность региона. Мы предлагаем разумное решение: передача КВЖД Маньчжоу-го за 140 миллионов иен, плюс пакт о ненападении, который защитит вас от конфликта на востоке, особенно учитывая ваши… трудности на западе. В последней фразе сквозил намёк на угрозу Германии.

Молотов поправил очки, скрывая раздражение. Он знал: Хирота блефует, но Квантунская армия была грозной силой.

— Господин посол, СССР не причастен к взрыву. Наши агенты в Харбине подтверждают, что белоэмигранты, связанные с вашей армией, организовали диверсию. Мы готовы увеличить поставки угля на 20%, предложить 500 тонн никеля и открыть рыболовные зоны. Но КВЖД — это вопрос суверенитета, и он закрыт.

Литвинов, сидевший справа, вмешался, его тон был спокойным, но решительным:

— Господин Хирота, оккупация Маньчжурии в 1931 году нарушила международное право. В Лиге Наций мы представим доказательства японской агрессии и потребуем санкции на поставки нефти, стали и химикатов в вашу страну. Мир должен знать о ваших агрессивных планах.

Хирота нахмурился, его пальцы сжали дорогую ручку.

— Вы угрожаете санкциями, господин Литвинов, но сами нарушаете стабильность. Маньчжоу-го — независимое государство, признанное Японией. КВЖД мешает его развитию. Если вы откажете, Квантунская армия усилит свое присутствие на ваших границах. Подумайте о цене войны, господа. Он сделал паузу, его взгляд скользнул по лицам советских дипломатов.

— Я жду вашего ответа через три дня.

Стомоняков, до сих пор молчавший, не выдержал:

— Господин Хирота, ваши угрозы неуместны. Мы знаем о вашем плане «Тигр» — взрыв на мосту был организован вами, чтобы оправдать эскалацию. СССР не уступит под давлением. Наши гарнизоны на Дальнем Востоке готовы, и мы усилим их, если потребуется.

Хирота поднял бровь, но сохранил спокойствие.

— Обвинения без доказательств — это слабость, господин Стомоняков. Японский народ ценит решительность, а не пустые слова. Три дня, господа. Он встал, слегка поклонился и вышел, оставив в зале тяжёлое молчание.

Молотов повернулся к Литвинову и Стомонякову, его голос понизился до шёпота:

— Он играет на нервах, но времени у нас нет. Максим Максимович, готовьте резолюцию для Лиги Наций, с доказательствами японской вины. Упомяните белоэмигрантов, перехваты из Харбина, план «Тигр». Борис Спиридонович, удвойте агентов в Маньчжурии, найдите организаторов взрыва. Иосиф Виссарионович ждёт доклада через пять дней.

Литвинов кивнул, потирая виски:

— Я добавлю пункт о санкциях на химикаты и нефть. Британия колеблется, но если мы покажем, что Япония угрожает ее колониям — Сингапуру, Гонконгу, — они могут нас поддержать. Нужно давление через американцев. Они боятся японцев в Тихом океане.

Стомоняков листал отчёт из Харбина, его пальцы дрожали от усталости.

— В Харбине нужна группа из агентов, под прикрытием, можно под видом торговцев или инженеров. Белоэмигранты работают через вокзал, их база на улице Лигутина. Японский офицер, капитан Танака, координирует их действия. Если возьмём его, получим доказательства.

Молотов собрал бумаги, его лицо было мрачным.

— Решено. Тянем время с Хиротой, держим КВЖД крепко, давим в Лиге Наций. По США — отправляем Сергея Васильева в Вашингтон, пусть встретится с Уорбургом и Фордом. Намекнём, что японцы угрожают их торговым путям. Проверьте лояльность Васильева перед отправкой, это приказ Сталина. Усиливаем Дальний Восток. Докладываем Иосифу Виссарионовичу через пять дней.

Комната затихла. Молотов чувствовал, как напряжение сгущается, словно перед грозой. Япония была не просто угрозой — это был тест на выживание СССР.

За день до этого, Сергей получил шифровку из Харбина. Взрыв на мосту через реку Сунгари