Дневник времён заразы - Яцек Пекара Страница 60

Пришелец подсел напротив, нимало не смущаясь тем, что оказался спиной к залу. «Значит, вас тут двое, — подумал я, — и второй прикрывает твою спину». Но почему же я его не заметил?

— Приветствую вас, мастер Маддердин.

— Бог в помощь, — ответил я.

— Простите, что прерываю минуту вашей задумчивости, но мне велено предостеречь вас об опасности.

А, так вот как, рубил с плеча этот посланник. Любопытно, была ли опасность реальной, или же весть о ней должна была меня напугать, а может, вызвать чувство благодарности за предупреждение? Впрочем, в нынешнем мире инквизиторы всегда в опасности. Мы с ней запанибрата и каждый день в её обществе пьём яд из чаши горечи. Но мы не боимся её, доколе носим доспехи Божии. Доколе препоясываем чресла наши истиною, доколе облекаемся в броню праведности, доколе вера служит нам щитом, а слово Божие — шлемом спасения и мечом духовным.

— Весьма любезно со стороны вашего содружества, — промолвил я. — И я буду искренне признателен, ибо нет человека столь гордого, чтобы не принять руку помощи друга, когда приходит час испытаний.

— Вот-вот, именно так, — согласился со мной посланник тонгов. — Превосходно сказано, мастер Маддердин.

Мы помолчали с минуту: я, глядя на свою наполовину опустевшую кружку, а он — вглядываясь в заляпанную, исцарапанную и покрытую блёклыми пятнами столешницу, словно в этой мозаике изъянов мог разглядеть узор, ускользающий от взора и разумения прочих людей.

— В обители Святой Инквизиции гостит некая девица, — заговорил он наконец. — Я пришёл по её делу.

Это признание было довольно неожиданным. Неожиданным и тревожным.

— Я вас слушаю, — произнёс я.

— Как вам превосходно известно, мастер Маддердин, наше содружество помогает горожанам во многих хлопотных делах, — начал он. — Услуги наши, быть может, и недёшевы, но мы стараемся выполнять их с величайшей точностью и тщанием.

И это, к слову, была чистая правда. Тонги были честны. Если заказываешь труп — получаешь труп. Если у трупа должен быть отрезан язык — у него отрезан язык. А если по какой-то причине заказ не выполнен — тебе возвращают деньги. Разумеется, тонги промышляли не только заказными убийствами. В конце концов, со многими расправами мог справиться и любой уличный головорез с ножом или дубинкой. Тонги же организовывали крупные набеги, поджоги, занимались подделкой документов, а если кого-то нужно было не убить, а лишь запугать, то они весьма убедительно брались за травлю такого человека или его семьи. Конечно, деятельность злодеев процветала прежде всего в больших городах. В Хез-Хезроне, в Кобленце, в Кёльне, в Энгельштадте — именно там билось сердце этой паршивой организации. Но и у нас, как видно, жизнь в ней теплилась вполне отчётливо.

— Буду с вами предельно честен, мастер Маддердин, — сказал он, глядя мне прямо в глаза невинным взором доверчивого бюргера. — К нам обратился представитель значительной персоны с требованием, чтобы эта девица была наказана.

— Архидьякон Умберто Касси, — это был даже не вопрос, а утверждение.

— Не отрицаю, — ответил тот.

— И что вам велели сделать? Похитить её? Убить?

— Нас попросили, — произнёс посланник, делая лёгкое ударение на слове «попросили», — сделать так, чтобы она на всю жизнь осталась изуродованной.

Ну и ну, до чего же мстительной тварью был этот Касси. Впрочем, ничего удивительного: раз уж он воспитывался в Ватикане, то наверняка научился там не только всем мыслимым мерзостям, но и закалил свой нрав так, что творение этих гнусностей не только не вызывало в нём угрызений совести, но и доставляло подлое удовольствие.

— Были какие-то конкретные требования? — спросил я.

— Отрезать нос и язык, — ответил он.

Я кивнул.

— Я искренне ценю этот дружеский и благожелательный жест со стороны вашего содружества, — заключил я.

— Раз уж вы, мастер Маддердин, приютили у себя эту девку, то для моих начальников очевидно, что её жизнь и здоровье — дело для Святой Инквизиции важное. А мы, и это вы наверняка прекрасно знаете, всегда хотим как можно ревностнее служить защитникам нашей святой веры.

Это правда, тонги хотели жить с нами в согласии, да и мы не имели ничего против их присутствия, покуда оно не становилось слишком назойливым. Разумеется, случались мелкие и крупные конфликты, но обычно их старались сглаживать. Поговаривали также, что тонги, собирая дань с горожан, сами платят подать в казну Инквизиции. Было ли это правдой, я не знал наверняка, но считал, что такое положение дел было бы не только логичным, но и послужило бы нашей святой вере. К тому же эта компания, хоть и состояла по большей части из лишённых чести и достоинства, гнусных и жестоких каналий, всё же выполняла и вполне полезную роль, поддерживая в городе некое подобие порядка.

Принял ли я признания представителя тонгов за чистую монету? Ха, любезные мои, я не был бы опытным функционером Святой Инквизиции, если бы поверил, что отвёл от Кинги угрозу. Этот разговор был для злодеев лишь подстраховкой. Они наверняка намеревались исполнить порученное им архидьяконом задание, но после могли бы утверждать, что поступили лояльно, что предупредили меня. А постфактум объяснили бы, что, видимо, Касси, видя, что на них рассчитывать не приходится, нанял кого-то другого. Таким образом, они могли бы и контракт исполнить, и обезопасить себя от моей мести. Хотя, — задумался я на миг, — дело могло быть и в другом. Возможно, тонги не хотели отказывать сыну епископа и приняли заказ, но в то же время не желали навлекать на себя мой гнев нападением на девушку, которой я покровительствовал, а потому и известили меня о намерениях противника. Теперь, как они и ожидали, я буду оберегать Кингу ещё усерднее, а в подходящий момент вышлю её из города. И тогда тонги беспомощно разведут руками, сообщая Касси, что выполнить договор было не в их силах, и вернут ему деньги. Да. Так тоже могло быть. Но для безопасности подопечной Вебера я предпочитал исходить из того, что злодеи всё ещё хотят причинить ей вред. В конце концов, мы, инквизиторы, доживали до преклонных лет не потому, что отличались беззаботностью, наивностью и легковерием. Мы были крепкими сукиными сынами, и эти мелкие разбойники из тонгов могли воображать себя очень грозными, но рядом с нами они были всего лишь стервятниками, терзающими падаль и готовыми в любой миг удрать, стоит лишь рыкнуть на них настоящему льву. Так, крохотные чертенята в цветастых штанишках, как любил называть выдуманных им тварей аптекарь