Железный лев. Том 2. Юношество - Михаил Алексеевич Ланцов Страница 5

— А о службе кому именно вы говорите?

— Разумеется, о службе державе, то есть, монарху, который является ее персональным, личным воплощением. Я рожден для службы царской, я люблю кровавый бой — именно в таком горниле и было выковано дворянство. И я не считаю разумным макать этот клинок в выгребную яму праздности.

— Но ведь Государь не всегда нуждается в службе всех своих дворян.

— Ничего страшного в этом нет. Есть такое понятие — солдат империи. На нем, как на становом хребте, держится Британская империя. Это подход, при котором ты в строю всегда и всюду. Призвал тебя император или ты коротаешь свои дни в поместье — разницы никакой. Главное, не сидеть без дела, и в трудах своих всегда помнить об интересах державы, ну или как минимум ей не вредить. Не состоишь на службе государя? Укрепляй сельское хозяйство. Строй дороги, фабрики и пароходы. Изучай что-нибудь, открывая новые горизонты в науке. Преподавай. Лови разбойников и предателей. Пиши стихи и романы. Исследую Россию и мир. Неси интересы державы на острие своего клинка, пера и ума. Куда бы ты ни пошел, где бы ты ни оказался — ты часть империи, ты представляешь ее интересы, ты ее авангард.

— А ежели дворянин не желает жить такой жизнью? Такое же встречается сплошь и рядом.

— Ну какой же он после этого дворянин? Так — бледная тень отца Гамлета, которая славна лишь стараниями пращуров. Он сам-то чего стоит, дворянин такой? В чем его дворянство заключается? В иллюзорной чести, которая зачастую едва ли отличимая от дурного кривляния? В спускании трудов праотеческих за карточным столом? В пьянстве и наркомании? В беспорядочных половых связях и разорении имений на потеху актрисок? Чем он лучше быдла? В чем его соль державная? У Симеона Полоцкого была выведена прекрасная формула для таких бездельников: Родителей на сына честь не прехождает, аще добродетелей их не подражает. Лучше честь собою комуждо стяжати, нежели предков си честию сияти.

— Как интересно! Вы увлекаетесь древней поэзией?

— Не такая уж она и древняя. Двух веков не минуло. Но нет, меня скорее интересуют времена, когда наша страна смогла из «северного индийского княжества» превратится в Великую державу. И сия формула очень ярко отражает суть происходящих тогда процессов. Конечно, дураков хватало. Их всегда у нас в избытке. Хоть на экспорт поставляй. Злые языки говорят, будто бы они — суть нашего национального достояния и основной прибавочный продукт. Врут, конечно. Иначе бы мы не выковали державу от Тихого океана до Балтики и Черного моря. Но мы отвлеклись. Дело первыми Романовыми было проделано превеликое. К моменту, когда Михаил Федорович взошел на трон, Россия не распадалась по швам только лишь потому, что ее мухи крепко загадили. На чем и держались. К завершению правления Петра Алексеевича — мы уже занимали если не третье, то четвертое место среди самых могущественных держав всего Земного шара. Это невероятно! Это волшебно! И это вдохновляет меня.

— То есть, вы, как и Петр Алексеевич, ищете для России будущего на Западе?

— А он его там не искал.

— Но как же? Окно в Европу же прорубал!

— Окно в Европу, а не дверь! Он предлагал у Европы учиться, но выбирать лишь полезное для нас, а не слепо подражать им, бездумно копируя все подряд. Учиться, учиться и еще раз учиться! У всех, кто смог достигнуть успеха. У кого-то что-то получается лучше всех? Отлично! Поглядим, как он это делает, и применим у себя, ежели сие полезно. В этом своем подходе Петр Великий находился в полной синергии с Фридрихом Великим и Екатериной Великой — самыми выдающимися правителями минувшего века. И все вместе они вполне укладывались в философию Вольтера, выраженную в формуле: возделывай свой сад…

— Вольтера⁈ — вскинулся Николай Павлович.

— Лев Николаевич достаточно образован и способен широко цитировать разных мыслителей. Вольтера он здесь приводит для того, чтобы молодежь не отворачивалась от его слов. Специально для того, чтобы идеи служения у этих балбесов не вызывали такого отторжения. Он ведь очень осторожно выбирает цитаты. Видите: «Возделывай свой сад». То есть, занимайся делом, порученным тебе.

— Ясно, — чуть помедлив, кивнул император

Такое пояснение его вполне удовлетворило. И Дубельт продолжил чтение. Впрочем, до конца интервью оставалось не так уж и далеко…

— Николай Павлович, вы не находите, что это очень занятно?

Император молча кивнул.

Текст интервью оказался для него сложноват. Из-за чего он не вполне сумел его охватить и осознать целиком. Отреагировав только на слова-маркеры. Из всего интервью у него в голове осталось лишь то, что молодой граф нахваливал его предков и зачем-то вспомнил увлечение бабки Вольтером.

В остальном же… звенящая пустота.

Дубельт уже давно с ним работал и прекрасно понимал, как император воспринимает информацию. Поэтому сразу начал давать развернутые и простые пояснения. Выворачивая все так, будто бы Лев в красивый фантик для молодежи решил поместить идеи верности долгу и служению императору.

Николаю Павловичу это «зашло».

С трудом, но и возразить было сложно. Хотелось. Очень хотелось. Так как форма подачи вызывала в нем отторжение…

— Таким образом, получается, что это интервью — настоящий манифест.

— Манифест чему?

— Службе вам, Николай Павлович. А также тому, что каждый дворянин, даже не состоящий на действительной службе, должен прикладывать все усилия, дабы укреплять вверенную вам небесами державу.

— Хорошо. — с некоторой заминкой, произнес император, который уже потерял нить. — Он честный человек, если так думает.

— И смелый, так как высказал публично непопулярное мнение. Почти что наверняка теперь на него пойдет шквал критики и всяких обвинений.

— Лев Николаевич знал, на что шел?

— Абсолютно. Во всяком случае в сопроводительном письме он сам об этом пишет.

— И что вы хотите от меня?

— Ваше Императорское величество. Пока скандал с дуэлью на канделябрах не утих, нужно успеть воспользоваться общественным интересом и издать манифест.

— Какой еще манифест⁈

— Вот этот, — произнес Дубельт, доставая из папочки всего один лист, да и тот с небольшим количеством текста.

— Они мне этого не простят. — потряс бумажкой Николай Павлович.

— Этот манифест суть послабление. Ведь на текущий момент всякие дуэли запрещены вовсе. А тут — можно, но соблюдая определенные условия. Я проконсультировался со Священным синодом и с нашими законниками, а также