Штурмовик из будущего-4 - Дмитрий Валерьевич Политов Страница 4

— С убитых, поди, снимал фашист тот? — ужаснулась Евдокия Петровна.

— Что? Да ну, ерунда какая, — нетерпеливо отмахнулся летчик. — Скажете тоже! Скорее, где-то ювелирный магазин грабанул, сволочуга, на драгоценностях бирки с ценой остались.

— Так пошли, да сдали бы куда следует, — непонимающе захлопала глазами женщина.

— Нельзя, — тяжело вздохнул экспат. — Времени-то к тому моменту уже много прошло. Спросили бы, а чего, мол, сразу не сдал? Или припрятал что-то? Нет, не получилось. Да, к чему я вам про это? Как уже сказал, цацки эти мне одни проблемы создают. И потому я их тоже вам оставлю. Глядишь, потихоньку поменяете на что-нибудь полезное, если вдруг такая нужда появится. — Дивин достал из кармана брюк небольшой, но плотно набитый кисет и протянул его хозяйке.

Та вдруг отшатнулась.

— Что вы, товарищ командир! — жарко прошептала она, испуганно оглядываясь по сторонам. — Не возьму! Не ровен час, узнает кто, порешат всю семью! Народ нынче озлобился с голодухи, а тут ведь на многие тыщи!

— Спрячьте получше, — настойчиво сказал экспат. — Так, чтобы ни одна живая душа не видела. Лучше всего разделите и в разные места. И на обмен берите по одной вещице, да изредка. В случае чего, сошлетесь на подарки мужа. Поверьте, я специально вам отобрал колечки и всякие там брошки-сережки попроще.

— Нет! — отчаянно замотала головой Евдокия Петровна, глядя на кисет так, словно перед ней была ядовитая змея. — Боюсь!

— Я ведь их все равно оставлю! — сурово пригрозил летчик. — В постель к пацанятам суну, или еще куда. Лучше будет, если дети золотишко найдут?

— Ох!

— Вот и договорились. Все село спасти не смогу, а вот одну семью…А, пришел, оглоед? Принес флягу? Клади вон рядом с чемоданом.

— И что тебе там не сиделось? — пропыхтел Григорий, перекладывая корзинку с котом из одной руки в другую. — Холили, лелеяли, вычесывали — не жизнь, а малина! И мне забот куда меньше было бы. Таскай теперь тебя, проглота! Ишь, пузо нажрал, точно интендант тыловой, хрен подымешь. Вот возьму, да и выброшу! — пригрозил экспат.

Шварц возмущенно мяукнул. На морде у кота читалось явное возмущение. Похоже, что он даже специально когти выпустил и впился ими в борта корзины. Дескать, фига с два ты меня отсюда вытряхнешь, хозяин, даже не надейся!

Майор со своей тяжелой меховой «поклажей» в одной руке, чемоданчиком в другой и вещмешком за плечами, вышел, наконец, к шоссе. Машины по нему шли довольно редко. Но Григорий у съезда к селу ждал легковушку, что обещал выслать за ним командир истребительного полка Сотников. Как ни крути, но своим лихим ночным вылетом Дивин здорово его выручил и позволил отчитаться перед начальством о достигнутой победе.

К слову, подполковник очень жалел, что экспата направили к новому месту службы.

— Я во все возможные инстанции обращался, — жаловался он Григорию, когда они обмывали майорские звезды летчика. — Звонил, доказывал, говорил, что с твоим зрением мы мигом этой фашистской сволочи укорот сделаем. Но…

— Да ладно, товарищ подполковник, не переживайте, — грустно ухмылялся Дивин. — Я ведь сам на фронт попросился. Так прямо товарищу Сталину и сказал.

— Василию?

Экспат немного помедлил.

— Ага, Василию. — Пьяный-пьяный, но даже в таком состоянии он прекрасно помнил, что болтать лишнего не следует. Тем более, что на той самой Ближней даче ему об этом довольно недвусмысленно сказали.

Нет, не Верховный или кто-нибудь из его помощников, вовсе нет. А вот незаметный, невзрачный такой мужичок с погонами капитана остановил летчика перед самым уходом в коридоре и тихо так проговорил:

— Дивайн, вас ведь предупреждали о том, чтобы не лезли к руководству страны?

Экспат тогда вздрогнул, оглянулся беспомощно по сторонам — рядом, словно по волшебству, ни единой живой души. Угрюмо развел руками:

— Так ведь не напрашивался. Сам ни сном, ни духом. Василий в машину посадил и привез.

— Только поэтому живой до сих пор, — бледно улыбнулся капитан. — Болтнул бы лишку, уже в мертвецкую везли. Помни об этом, Дивайн, хорошенечко помни!

— Майор Дивин?

Григорий вздрогнул. Поднял голову. Перед ним замерла окрашенная в белый цвет легковушка. Водитель, пожилой, серьезного вида старшина, приоткрыл окно и выжидательно смотрел на офицера. Что характерно, в руке явно сжимал пистолет или револьвер. Опытный боец, сторожится.

— Да, я. Вот мои документы, — экспат полез в карман за удостоверением.

— Видел я вас на аэродроме, — проворчал старшина. — Как голову подняли, враз узнал. Уж больно шрамы от ожогов приметные. Погодите, сейчас помогу вещи на заднее сиденье закинуть. Да, кота тоже туда сажайте, а то еще кинется, не дай бог, разобьемся.

— Кошек не любишь? — улыбнулся Дивин.

— Кошек люблю. Но про зверя вашего наслышан.

— Слыхал, дармоед? — потрепал по загривку питомца экспат. — Приехали недавно, а ты уже притчей во языцех стал. Бандит!

Шварц недовольно зашипел, обнажив внушительные клыки. И угрюмо полоснул хозяина злобным взглядом исподлобья.

— Поворчи мне, — прикрикнул на него Григорий. — Мигом пинка выпишу. Полетишь в сугроб, там и останешься.

Наконец, разместились. Машина, слегка присев на задние колеса, как перед прыжком, довольно резво стартанула с места и понеслась по дороге.

— Папироской не угостите, товарищ майор? — деликатно поинтересовался шофер.

— Запросто, — Дивин достал початую пачку «Беломора» и ловко выбил из нее папиросу. — Держи.

— Ух ты! — восторженно воскликнул старшина. — Откуда такое богатство? Тыщу лет «Беломор» не курил.

— Подарили, — рассеянно ответил экспат, разминая свою папиросу. — Слушай, мне ведь в штаб ВВС нужно. Тебе подполковник сказал об этом?

— Не переживайте, — степенно ответил водитель. — Доставим в лучшем виде. Документы оформлены честь по чести, так что до самых дверей довезу. Приказано именно так.

Навстречу автомобилю понеслись заснеженные деревья. Иногда они расступались и тогда по обочинам возникали почерневшие, также укрытые снегом, деревенские домики. Некоторые из них печально глазели на дорогу выбитыми окнами.

— Бомбит фриц, — сокрушенно вздохнул старшина, заметив, что Григорий пристально разглядывает покинутые жителями дома. — Лютует, собака. Нет-нет, а прилетает гражданским. Вот и бежит, народец, куда подальше, в более безопасные места. А кого и вовсе в живых не осталось — на фронте сгинули. А знаете, ведь раньше, до войны, здесь совсем другая