Штурмовик из будущего-4 - Дмитрий Валерьевич Политов Страница 3

довелось. Но, как бы вам это объяснить? С начала войны ведь на «илюхе». Прикипел уже к штурмовику. Я его с закрытыми глазами до винтика могу разобрать, а потом собрать. Да, может быть, не такой комфортный, как американские или английские машины, не такой скоростной, как наши истребители. Ну и что? Зато знаете, как у нас говорят: летчик на самолете Ил-2 — это богатырь, который в правой руке при помощи штурвала держит шесть тонн, а в левой с помощью сектора газа — тысячу семьсот пятьдесят «лошадей»!

— Идиот! — шумно фыркнул полковник. Но уже не столь зло, как раньше. Видать, остыл немного. — Форменный идиот! У меня же истребители! Это ведь ласточка, птичка — фьюить, и в вышину! Любого «месса» или «фоку» влет сшибает. А если бы еще и ночью, так мы с тобой таких дел наворотили бы! Скажу тебе по секрету, Яковлев обещал новую модель скоро представить, еще лучше прежних. Может быть, передумаешь? Гляди, я за тобой бегать не буду!

— А вы знаете, товарищ полковник, что идею создания штурмовика высказал сам товарищ Ленин? — коварно улыбнулся Григорий, решив взять собеседника при помощи нового аргумента.

— Ленин? Врешь! — ошалел младший Сталин. Прищурился недоверчиво. — Когда это он такое говорил, не помню что-то?

— Ну, как же, — покровительственно улыбнулся экспат и мысленно поблагодарил Багдасаряна — не зря им комиссар головы морочил на своих политинформациях, ой, не зря! — Сохранилась записка от начала сентября 1919 года. В ней Владимир Ильич написал о необходимости борьбы с конницей Мамонтова на Южном фронте. И, в частности, настаивал на том, что Красной Армии нужен такой аэроплан, который летал бы совсем низко над землей и атаковал врага. Ведь против подобного самолета в этот момент никто ничего сделать не может. Разве не про штурмовики сказано?

— И что, сделали такой самолет? — со скепсисом спросил Василий Иосифович.

— А как же! — с жаром ответил ему Григорий. — Целый авиаотряд создали для борьбы с вражеской кавалерией. Летчики действовали исключительно с малых высот и расстреливали белогвардейцев из пулеметов, — доложил Дивин. — Сильно помогли этим конникам Буденного, между прочим. А, заодно, дали основу для последующей разработки тактики создания и применения штурмовой авиации. А вы говорите: «Истребители»!

— Эк, завернул! — крякнул полковник. — И не подкопаешься. Язык у тебя подвешен, что надо. Убивать пора, майор. Кстати, мог бы и поблагодарить — это ведь я отцу намекнул, чтобы тебе звание дали. Надеялся, что у меня в дивизии на хорошую должность сядешь. Эх, да что с тобой говорить теперь! — он разочарованно махнул рукой и полез за папиросами в карман шинели.

Дивин непроизвольно улыбнулся. Да уж, съездил, называется, к Верховному на дачу! Нежданно-негаданно вместо четырех маленьких звездочек на погонах получил одну большую. Товарищ Сталин счел, что такой заслуженный летчик должен иметь более солидное воинское звание. Ага, так и сказал: «заслуженный». Дескать, даже союзники оценили талант и воинское мастерство Григория, наградив его высокими орденами, а руководство советских ВВС почему-то зажимает.

— Заедете, может, товарищ полковник? Готов загладить свою вину. Да и звездочку обмыть сам бог велел. Хозяйка у меня мировая, стол мигом накроет.

— Нет уж! — сказал, как отрезал младший Сталин. — Раз уж не сложилось вместе послужить, то и за столом давай каждый за своим праздновать будет! Сам отсюда до деревни доберешься?

— Доберусь, — согласно кивнул экспат, выглянув в окошко. — Вот здесь остановите, пожалуйста.

— Все, бывай, Кощей! — мрачно бросил Василий, когда Дивин выбрался наружу. — Дверь за собой закрой.

— Всего доброго, товарищ полковник, — козырнул Григорий. Проводил взглядом удаляющиеся машины, глубоко вздохнул и улыбнулся. Ничего, еще повоюем!

Глава 2

— Куда ж вы теперь, товарищ командир? — хозяйка промокнула глаза краешком платка. — Толком и не пожили у нас. А говорили, что на учебу приехали…

— Что поделать, Евдокия Петровна, — улыбнулся экспат, складывая свои вещи в чемодан. — Сами понимаете, время военное, я — офицер, а, значит, должен выполнять приказы командования.

— Дядь Гриш, а ты мне пистоль подаришь? — высунулся из-за спины матери вихрастый оголец.

— Какой еще пистолет⁈ Ишь чего удумал! Вот я тебя сейчас взгрею! — ахнула женщина и попыталась было ухватить сынишку за ухо. Но хитрый сорванец ужом проскользнул мимо ее пальцев, стремглав унесся прочь и мигом взлетел на печку, где надежно укрылся от материнского гнева.

— Будет вам, Евдокия Петровна, — громко рассмеялся Дивин. С наслаждением потянулся до хруста в суставах и захлопнул крышку чемодана. — Неужто я похож на идиота? Разумеется, никакого оружия я никому дарить не собирался. Вы вот что: мне лучше напишите свой адрес, только точно и разборчиво.

— Зачем вам? — искренне удивилась хозяйка.

— Знаете, я ведь семью свою не помню, — сокрушенно вздохнул Дивин. — Последствия контузии. И, как не пытался, никого из родных так и не нашел. Поэтому, подумал на досуге и решил, что, пожалуй, оставлю вам свой денежный аттестат. Мне он на фронте все равно ни к чему, а здесь, какое-никакое подспорье вам с ребятишками будет.

— Да что вы такое говорите⁈ — женщина смотрела на летчика круглыми глазами, что стремительно наполнялись слезами. — Как же это⁈

— Тихо! Не реветь! — прикрикнул на нее экспат с досадой. — Терпеть не могу бабских слез. — Сказал же, ребятишкам!

— Григорий Иванович…

— Все, проехали! — решительно оборвал Дивин хозяйку. — И слушать ничего не желаю. Я раньше семье своего стрелка помогал, да, вот беда, они куда-то в эвакуацию уехали и следы их пребывания затерялись. Так что, здесь и думать нечего. Да, вот еще что, — потер он лоб. — Тут такое дело… — майор прошел по комнате к дверному проему и выглянул наружу. — Эй, бузотер, а ну, сбегай к колодцу, да флягу мне наполни! — Григорий дождался, пока они останутся с Евдокией Петровной одни и, понизив голос, сказал. — Не хочу, чтобы кто-то из детей видел. В общем, мне как-то на фронте случайно попали в руки кое-какие ценности. В ранце убитого немца нашел. А тот, видать, мародерствовал на полную катушку. Так вот, сам не знаю почему, но бросил тогда в вещевой мешок, и думать про них забыл. А когда в академию собирался, то