Суворовец. Том 2 - Анна Наумова Страница 3

— За неподобающий внешний вид! — отчеканил дежурный по училищу. — И за опоздание из увольнения. Третий — за пререкания со взводным — дать?

— Никак нет! — торопливо ответили мы, все втроем.

* * *

Аккуратно притворив дверь кабинета взводного, я выдохнул.

Два наряда — это, конечно, не два коржика с компотом от милой буфетчицы Леночки.

Но и не конец света.

Могло быть и хуже.

Помню, в мою бытность в училище, так внезапно вернувшуюся, парочку пацанов на вольные хлеба мигом отправили. Даже не стали разбираться, кто виноват и «первый» начал. А пацаны вовсе даже не с гопниками на улице сцепились. А друг другу носы разбили в расположении — из-за какой-то там девчонки, которая обеим сразу понравилась!

Негромко насвистывая, я двинулся по коридору, махнув приятелям. Миха, у которого, по всей видимости, тоже отлегло от сердца, зашагал следом. К нему вернулось обычное настроение.

— Жрать хочется, парни! Прям живот к спине прилип! — пожаловался он. — Я бы сейчас слона съел!

— Да какого слона! — я шутливо смазал приятеля по макушке. — В тебя разве что канарейка поместится. И та наполовину. Да, «Бондарь»?

Илюха, шедший следом, дернул плечом и промолчал. Вид у него был такой, будто он любимого кота похоронил.

— Ну чего ты, «Бондарь»? — я, успокаивая, тронул его за плечо. — Все ж хорошо кончилось!

— Угу… хорошо… Я, наверное, сегодня спать не смогу… — прошептал Илюха. — Я как вспомню эти морды…

И приятеля натурально передернуло.

— Слушай, «Бондарь»… — вдруг с интересом спросил его Миха. — Неужто ты и впрямь никогда не дрался?

Илюха молчал. А потом нехотя признался:

— Ну… было дело… классе в шестом. Портфелями…

Ха! Теперь ясно, почему «Бондарь» по цвету лица с нашим свежевыбеленным потолком в казарме сравнялся. Не бывал он никогда в настоящих переделках. Так, мутузили школьнички друг дружку на переменах. Слегонца. И все.

Поэтому он и вступил сегодня в перепалку с гопниками, не понимая, что такое «отвечать за базар». Это детдомовца Миху, прошедшего в свои неполные шестнадцать лет огонь, воду и медные трубы, ничем не испугать. Он, наверное, и при встрече с медведем не растеряется.

— Слушай, Илюх! — сказал я серьезно. — Ты запомни на будущее! Не надо с этими упырями первым «бычку» включать не надо. Ты знаешь, как разговаривать с гопниками?

— Ну? — кисло поинтересовался приятель.

— Баранки гну! Максимально нейтрально. А лучше вообще никак. Все, что ты скажешь, будет использовано против тебя.

— Это как? — возмутился приятель.

— Да так! Спросят: «Сколько времени?» Ты такой: «Не знаю, часов нет!». А тебе: «А че так борзо?». И пошло-поехало! Так что зря ты первым на рожон полез… Ну да ладно, проехали…

— Понял… — буркнул «Бондарь». И как бы невзначай спросил меня: — Слушай… Андрюх… А у нее кто-нибудь есть?

— У кого?

— Ну… — Илюха порозовел и едва слышно шепнул: — У Лили!

Ах вон оно что!

Война войной, как говорится, а любовь — по расписанию!

— Будешь тормозить — точно появится! — засмеялся я.

И поторопил обоих приятелей:

— Пошли, мужики! Скоро на ужин строиться!

Глава 2

— Во даете, пацаны!

— Еще бы!

— А Миха-то вообще красавчик, мужики! Никогда бы не подумал, что он против мазурика выстоит!

— Какой мазурик, Тим? С дуба рухнул, что ли? Эти отморозки — те еще быки! Уж я-то знаю! Поверь мне!

— Чего? Да откуда тебе знать, Тимур? Ты всего на минуту меня старше! Хорош взрослого из себя корчить!

— Оттуда и знаю! Не хочешь — не верь!

Тем вечером в расположении никто из нашего взвода долго не мог уснуть. Каждый из суворовцев хотел узнать, что произошло со мной и моими приятелями сегодня вечером, по пути из увала в училище. Да не просто узнать, а в самых мельчайших подробностях.

Я поначалу вообще не хотел ничего никому рассказывать. Планировал ограничиться той же коротенькой легендой, которую скормил в кабинете взводному — майору Курскому. Подошла шпана — попросила закурить — полезла в драку — пришлось защищаться — ну, а дальше прохожие помогли.

Но против толпы, как говорится, не попрешь. Знает один — знает один. Знают два — знают двадцать два. Так моя бабушка, Ефросиния Трофимовна, любит говаривать. Уселись пацаны на кроватях, ноги скрестили, локаторы настроили… Ждут подробностей!

Пришлось рассказывать. По просьбам трудящихся.

И я, с молчаливого одобрения своих приятелей, участвовавших в драке, выложил все. Рассказал, как Миха, не побоявшись, ловко уложил мордой в асфальт и пересчитал зубы самому главному «мазурику». Как Илюха мигом сдернул и намотал на руку ремень, когда понял, что драки не избежать. Сказал, как мы, не сговариваясь, встали спиной к спине, чтобы отбиваться… В общем, выложил все, как было.

Умолчал только о своей догадке. О том, что я теперь был твердо, железобетонно уверен: гопари меня ждали. И не ради копеек-семечек и «закурить не найдется?». Меня хотели разукрасить. Да не просто разукрасить, а серьезно так насовать… А может, и знатно покалечить…

За этими точно не заржавеет. Ни за длинным, ни за шкафом коренастым, ни даже за тыквоголовым коротышкой… Я, матерый опер, сразу определил: эта троица — не просто малолетки, которые от нефиг делать решили щемить школоту… Им что курицу разделать, что человека покромсать — как два пальца…

Но ради чего? На хрена я сдался этим малолетним уркам?

Я бы еще понял, если бы «предъявы» были к майору Рогозину, засадившему в кутузку не один десяток таких «мазуриков».

А кому мог понадобиться суворовец-первокурсник?

— Всего трое мазуриков? Эх, жаль меня там не было! — Тимошка Белкин, который больше всех активничал в обсуждении повестки дня, выслушав рассказ, важно приосанился и напряг тощий бицепс. — Я бы там их только так раскидал…

— Не мазуриков, а урок. Чего бы ты там раскидал, Тим? — насмешливо сказал я, аккуратно ставя шлепки и забираясь на свою привычную койку, под колючее одеяло. — Не смеши мои подштанники! В штаны бы накидал ты с испуга!

— Ха! Как бы не так, Рогозин! Я бы… — Тимошка сел на кровати и, насупившись для солидности, сделал несколько ударов в воздух по воображаемому противнику. — Хоп! Хоп! Хоп!