Когда мы вернемся - Борис Борисович Батыршин Страница 25

— Нет, такого намерения у нас нет. — инженер отрицательно покачал головой. — Да это и не имеет смысла, прежде всего, с точки зрения экономики. Термоядерные реакторы на «Океане» и промежуточных прыжковых станциях дают достаточно энергии для «батутов», так что затраты на прыжки сводятся фактически, к счёту за электричество.

Платы за электроэнергию с бытовых потребителей в СССР уже лет двадцать как не взималась, так что шутку я вполне оценил.

— Что до нового корабля, то его задача — расширить области, освоенные человечеством. — продолжил инженер. Мы стояли в большом помещении, который можно было принять за конференц-зал, если бы не расставленные повсюду электронные чертёжные доски и терминалы объединённой информационной сети Проекта. Работающие за ними люди с любопытством косились на гостей, видимо, были в курсе кого именно к ним занесла нелёгкая… — Сейчас его строительство идёт полных ходом на новой, спроектированной специально под эту серию, орбитальной верфи. Всего планируется заложить пять звездолётов нового типа — эту серию «Каравелла», в честь кораблей Колумба и Васко да Гама, пересекших когда-то океаны и открывших европейцам морские пути к другим материкам. Но вслед за первопроходцами отправились и другие суда — их пассажиры заложили на чужих берегах поселения, построили морские порты, сделав сообщение через океаны постоянным и регулярным. Так и «межзвёздные батуты», разработанные нашими тахионщиками с применением полигимниевых технологий, сделают сообщение в другими звёздными системами столь же доступными и простыми, как и поездка в другой город на скоростном поезде! Разумеется, я имею в виду простоту для пассажиров — технически новые «батуты» чрезвычайно сложны, и на их разработку ушло больше пяти лет.

Возразить было нечего, да это и не требовалось. Действительно, технология тахионных зеркал, доведённая до ума ещё в семидесятых годах прошлого века, позволяла забрасывать на орбиту Земли практически любые грузы, без оглядки на массогабаритные характеристики, причём затраты на запуск сводились к расходу электроэнергии. «Космические батуты», эти гигантские металлические бублики, начинённые сложнейшим оборудованием, монтировали как на орбитальных станциях, так и на кораблях, — и они в прямом смысле открыли человечеству сначала Ближнее, а потом и Дальнее Внеземелье. В результате в течение нескольких лет удалось совершить то, что раньше существовало лишь в произведениях писателей-фантастов — люди уверенно утвердились в околоземельном пространстве, обосновались на Луне, добрались до Марса и Сатурннадо Марса, и всерьёз задумались о межзвёздных полётах. Спустя несколько лет эти задумки были воплощены в жизнь — как нашей «Зарёй», так и командой тахионного буксира «Арго», на котором ушла в созвездие Дракона моя Юлька…

— Первый корабль проекта «Каравелла» стартует через год. — добавил другой инженер. — Кроме него, в экспедиции примет участие и модернизированная «Заря-2» — вот она, на том же экране. Обновлённый звездолёт будет нести новые торпеды, но лишь в качестве резерва — мы рассчитываем, что оба звездолёта смогут использовать для прыжков тахионные зеркала, открытые лидером. Цель экспедиции пока не определена, и мы надеемся, что вы, товарищ Монахов, поучаствуете в обсуждении, как и в программе модернизации вашего звездолёта.

Я кивнул. Собственно, это и было целью моего визита в КБ Центра Управления — Поляков не стал дожидаться, пока я выкрою время, позвонил и сообщил, что меня ждут через три часа, машина уже вышла. Пришлось срочно собираться — Бэлька путалась под ногами и пыталась принять посильное участие, то и дело тыкаясь носом в руки и молотя хвостом по ногам, углам и мебели. Собака, кажется, до последнего момента надеялась, что её возьмут с собой, и когда я закрывал за собой дверь, то последнее, что увидел — это пара полных отчаяния ореховых глаз: «Как так, маленькую собаченьку бросают в пустой квартире одну-одинёшеньку?»

— Позвольте вас побеспокоить, товарищ Монахов?

Говоривший (судя по белому халату и батарее торчащих из нагрудного кармана ручек, сотрудник ЦП не самого мелкого ранга) был немолод, вальяжен, элегантно подтянут, шевелюру имел серебряную, без признаков лысины. Такого бы на экран или дипломатический приём, а то и гостиную престижного лондонского джентльменского клуба — хотя и здесь, в средоточии космической мысли планеты, он смотрелся уместно.

— Да, он самый и есть. — Я пожал протянутую ладонь, сухую и твёрдую, словно дощечка. — С кем имею… э-э-э… удовольствие?..

Это вальяжное э-э-э' я ещё в «той, другой» жизни собезьянничал у Юрковского, планетолога из книг братьев Стругацких — и прибегал к нему, когда не вполне понимал, какую линию поведения следует выбрать.

Как вот сейчас, к примеру.

— Каланов, Михаил Георгиевич. — представился джентльмен. — Если вы не против, пройдёмте в мою лабораторию, поговорим там.

И, не дожидаясь ответа, направился к выходу из зала.

— Я действую по поручению лица, хорошо вам известного. — Каланов протянул мне на ладони большой блестящий ключ. Я взял, повертел в пальцах — судя по сложной узорчатой бородке, предназначался он для замка повышенной надёжности. Скажем — от сейфа или бронированной банковской ячейки.

— Сейф, который следует отпереть этим ключом, стоит в его кабинете Евгения Петровича. — подтвердил мою догадку Каланов. — Вы ведь бывали у него?

Я согласно кивнул. Конечно, эти имя-отчество наверняка носили и другие сотрудники, а не только мой старый знакомый — но для любого в этом здании Евгений Петрович был только один — бывший Главный Психолог Проекта, человек, обладающий невообразимой властью и столь же невообразимыми полномочиями. По фамилии его никто и никогда не называл — хватало почтительной интонации, чтобы понять, о ком идёт речь. Мы же, бывшие юниоры, до сих пор дали ему прозвище в честь известного персонажа из «Москвы-Кассиопеи» — попали с ним в самую точку. Аура загадки, тайны, а главное — неких невообразимых возможностей, постоянно окружавшая его, ничуть не уступала той, что сопровождала героя Смоктуновского.

За несколько месяцев до отлёта «Зари» И. О. О. пригласил меня к себе и вручил конверт, с которого, собственно, и началась подготовка к экспедиции.

— С тех пор, как Евгений Петрович удалился от дел, его апартаменты на верхнем этаже этого здания приспособили для других целей. Однако одна из комнат, его личный кабинет, осталась нетронутой, и все попытки найти ему разумное применение натыкались на сопротивление руководства Проекта. Там всё осталось в точности, как было при прежнем хозяине — в том числе и сейф, который вам, собственно, нужен.

Собеседник замялся, словно прикидывая, продолжать, или сказано уже довольно.

— А ваше руководство в курсе? — осведомился я, подбрасывая ключ на ладони. История, поведанная Калановым, была вполне в духе И. О.