Когда мы вернемся - Борис Борисович Батыршин Страница 24

что нет, не возражаю и даже до некоторой степени польщён. Насколько мне не изменяла память, Евгений Петрович даже к желторотым юниорам и практикантам-первокурсникам обращался на «вы», как и его киношный прототип в своим юным подопечным, итак что переход на менее формальное обращение можно, пожалуй, истолковать как новую степень доверия. Вот и за употреблением алкоголя я его до сих пор не замечал — и даже никогда и ни от кого об этом не слышал. Что ж, времена меняются, и люди тоже — почему бы восьмидесятилетнему скитнику-пенсионеру не спасаться от вечерней сырости глотком-другим домашней наливки? Дело-то житейское, и к тому же, И. О. О. прав — это во Внеземелье царит жесточайший сухой закон, а я ближайшие месяц-два проведу на Земле, не выбираясь даже на низкие орбиты.

Я осторожно отпил — в настойке по моим ощущениям было градусов тридцать. Белька принюхалась, чихнула и изобразила на морде явное недовольство. Верно, собаченька, так и надо, нечего хозяину бухать — но на этот раз он всё же позволит себе чуточку, ты уж потерпи…

— Так что же?.. — Евгений Петрович подождал, пока я сделаю ещё глоток, несколько больше первого. — Давай, Лёша, рассказывай — с самого начала, во всех подробностях…

* * *

До сих пор я не замечал за собой склонности валяться в постели сверх необходимого — жизнь на корабле приучила вскакивать по треньканью встроенного в персональный браслет будильника, и мгновенно переходить от сна к бодрствованию. Но — смена обстановки, расслабуха, неизбежная спутница возвращения в родное гнездо сделали своё дело; я совсем, было, собрался понаслаждаться с четверть часика ярким утренним солнышком, отбрасывающим на ковёр сквозь занавески кружевные тени, тёплым ветерком, эти занавески колышущим, и главное осознанием того, что торопитьсянекуда и можно с полным на то основанием предаться блаженному ничегонеделанью. Я даже принял подходящую позу, закинув руки за голову, и тут…

Гав! Гав! Гав!

Я приподнялся на локте — и обнаружил в проёме балконной двери мотающийся туда-сюда хвост. Дверь оставалась открытой всю ночь, и новая обитательница квартиры не преминула этим воспользоваться.

— Бэлька, бестолочь ушастая, кыш оттуда!

Собака появилась в доме вчера вечером — юные космонавты сдержали слово и уже спустя полтора часа звонили в дверь. Правда, их оказалось не двое — за спиной Лизы и Вити толпились остальные, все пятеро и смотрели оттуда с робкой надеждой.

Что, скажите, мне ещё оставалось? Я посторонился, впуская гостей, отправил двоих в соседний магазинчик за пирожными и печеньем (мне уже было известно, что за кондитерские изделия, за исключением большихтортов да самых шикарных конфетных коробок платить здесь не нужно) а сам с помощью Лизы и ещё одной девочки застелил стол в гостиной старой маминой скатертью и стал расставлять на ней чашки, блюдца, вазочку с сахаром и прочую утварь.

Чаепитие затянулось до девяти вечера. Бэйли, слопавшая ещё раньше половину миски сухого корма, и нахватавшаяся печенюшек и кусочков пряников уже посапывала на расстеленном в углу комнаты половичке, когда новые знакомые засобирались домой. Лиза напоследок всплакнула — пришлось пообещать, что она сможет видеться со своей воспитанницей и даже брать её на прогулки по Воронцовским прудам, откуда от нашего дома четверть часа быстрым шагом. Закрыв за ними дверь, я понял, что прошедший день вымотал меня не хуже корабельного аврала — во всяком случае, эмоционально. Я потрепал собаку по загривку — зверюга слабо вильнула во сне хвостом и перевернулась на спину, — улёгся в постели и сразу, без перехода, провалился в сон.

Обычно первая ночь на новом месте проходит для собаки беспокойно — хвостатый новосёл скулит, бродит из угла в угол, то и дело суётся к человеку за сочувствием своей нелёгкой доле. Но к Бэльке это не относилось — то ли она была утомлена переездом и последовавшим за ним застольем, что пролежала на боку всю ночь, и вскочила, разбуженная доносящимся со двора звонким лаем. Собачников в нашем дворе всегда было предостаточно, и за четыре почти десятилетия моего отсутствия стало, кажется, ещё больше.

Гав! Гав! Гав!

А вот Бритька никогда не гавкала с балкона, даже в таком вот бестолковом возрасте, с неудовольствием подумал я. Она вообще почти не лаяла — разве что по каким-то особым поводам, — а перебравшись вслед за хозяином на орбитальную станцию, и вовсе бросила эту манеру. Подумал — и тут же одёрнул себя: сравнивать новую собаку с той, что была у тебя прежде — самый верный способ поиметь проблемы с её воспитанием.

Гав! Гав! Гав!

Гневные призывы к тишине и порядку остались без ответа — ну, кто бы сомневался?.. Ничего не поделаешь; я поддёрнул трусы — длинные, до колен, с нашивкой, украшенной моими инициалами, чтобы не перепутать невзначай в корабельной прачечной — и вышел на балкон. Собачники со своими питомцами успели разойтись, и Бэйли продолжала с упоением облаивать то ли то ли жужжащий внизу робот-дворник, то ли спешащих по своим делам прохожих, то ли медленно плывущий в утреннем небе экскурсионный дирижабль. Увидав мою недовольную физиономию, собака умолкла и шмыгнула в комнату, попутно издав нечто, напоминающее низкое ворчание. При этом на палевой морде была написана неколебимая уверенность в своей правоте: «Я что, я ничего, они первые начали….» Я усмехнулся — такие, говорящие собаки мне не попадались, — и пошёл в прихожую за поводком и ошейником. Очень хотелось свернуть на кухню, сварить, не торопясь, кофе, насладиться им под бодрую мелодию «На зарядку, на зарядку становись!» — «Пионерская зорька», ещё одна дань ностальгии! Но раз уж взял в дом это хвостатое лопоухое чудо, так изволь соответствовать…

* * *

— Вот, Алексей Геннадьевич, наша новейшая разработка. — зелёная точка лазерной указки скользила по огромному, во всю стену экрана, на котором красовалось изображение огромной летающей тарелки. — Перед вами проект тахионного звездолёта, предназначенного для несения тахионных торпед нового типа — она вчетверо больше прежних по размерам, а сердечники, выполненные из полигимния, позволят создавать тахионные зеркала с невиданными ранее параметрами. Если бы такие были на борту «Арго» — они смогли бы добраться до своей цели в созвездии Дракона всего за три прыжка, причём релятивистское сжатие времени измерялось долями процента. По сути, ни экипаж, ни земные наблюдатели его попросту не заметили бы, зафиксировав лишь при помощи особо чувствительных хронометров на основе внутриядерного резонанса!

— То есть такие корабли позволят отказаться от внесистемных «батутов», с помощью которых сейчас осуществляется сообщение с системой