Суворовец. Том 2 - Анна Наумова Страница 16

Я вгляделся в пацанов, которых Тополь нежданно-негаданно вдруг решил навестить.

Со спины не разглядишь, конечно. Просто трое каких-то пацанов. Но, судя по разговору, шпана шпаной. И уже вполне подросшая. Такая не только мелочь, выданную мамой на мороженое, отжать может. За этими и темечко в подворотне проломить — не заржавеет…

Я, кажись, понял, о чем речь. И почему Тополь вдруг решил не отсиживаться в казарме, а пойти в город.

Домой он не собирался. Не до мамкиных борщей ему сегодня было. Пацан искал деньги. Причем срочно. И много. Деньги, которые он должен был отдать «шипиловской» гопоте во главе с будущим криминальным авторитетом по кличке «Ризотто».

Взять деньги «Макрухе» было негде. И он решил сыграть со шпаной в карты. Только вот репутация у него, как пить дать, даже в среде шпаны уже была подмочена. Посему и не хотели с ним играть дворовые. Словили его, видать, на крапленой колоде, или еще на чем-нибудь. А у шпаны разговор коротких. Дали несостоявшемуся карточному шулеру хороших люлей и пообещали впредь, если сунется, отрезать все выпирающие части тела.

Но Тополю деваться было некуда. И даже ожидаемая страшная кара его не испугала. Жить захочешь — еще не так раскорячишься.

— А я знаю, пацаны, зачем «Макруха» к нам приперся! — вступил в разговор третий, который до этого момента не принимал участия в беседе. — Сивый, Лама, я вам ржаку щас расскажу!

— Да ну? — весело отозвались остальные. — А ну давай, трави!

— Он «шипиловским» торчит! — победоносно сказал третий пацан и посмотрел на Тополя. — Он их нанял, чтобы кента какого-то стопануть… Обещал хорошо так «смазать». И бортанул пацанов! Мне сам «Ризотто» рассказывал… Теперь щемится от них…

— «Шипиловским»? — присвистнул первый гопник. Это он, походу, носил кличку «Сивый». — Интересно девки пляшут, по четыре сразу в ряд! Ха! А я и не знал…

И он продолжил, обращаясь к Тополю, который все так же понуро стоял у скамейки.

— Слышь, «Макруха»… Если ты бабок хочешь намастырить, то зря пришел. Играть с тобой никто не сядет. Так что вали, пока мы тебе физиономию не поправили. Ну?

И пацан вдруг резко соскочил со скамейки и замахнулся.

Тополь мигом отскочил назад, но неудачно. Запнулся ботинком за какую-то кочку и рухнул прямо в снег, на спину. Даже шапка с головы слетела.

Троица загоготала.

— Реакция есть! Дети будут! Не грусти, «Макруха»! — сказал первый гопник — Сивый, вдоволь насмеявшись. И, похлопав себя по коленям, сказал, обращаясь к своей компании: — Чет я совсем околел, пацаны! «Лама», «Серый», пойдем… У меня мамка с бабкой уехали. Погудим малехо… Я там кое-где пару фуфырей припрятал.

Шумно галдя, компания удалилась, вся в предвкушении потребления содержимого «фуфырей», даже не глядя на лежащего в снегу униженного Тополя.

А я тем временем продолжал за ним наблюдать.

Тополь полежал еще чуток. Потом встал, отряхнулся, надел шапку и, достав из кармана сигареты, закурил… Курил он долго. Одну сигарету, потом вторую, потом третью… Молча злобно глядел куда-то вдаль, а потом двинулся к дому. Я отбежал подальше и спрятался.

Когда я снова выглянул, Тополя уже не было. Краем глаза я успел лишь заметить кусочек шинели, который скрылся в подъезде.

В другом подъезде. Не в том, в котором он жил…

И зачем, интересно, Тополь намылился в чужой подъезд?

Глава 7

Чуйка… Снова чуйка…

Тяжелое, давящее ощущение тревоги накатило на меня. Придавило голову и плечи, будто гранитной плитой.

Я четко ощущал: если я вот прямо сейчас не вмешаюсь в ход событий, кому-то будет трындец!

Было у меня такое, когда я в органах служил. И не раз. И когда еще «летехой» был, только получившим офицерские погоны, и когда уже капитаном стал, и когда до майора наконец дослужился… И даже когда шагал на тот злополучный разговор в кабинет к полковнику Тополю, после которого я так и не стал подполковником…

И каждый раз, вспоминая, я потом думал: «Как же вовремя я там оказался!».

Уже не особо скрываясь, я вошел в подъезд и, оглядываясь по сторонам, зашагал наверх.

Ничего особенного. Обычный подъезд обычной пятиэтажки. Запах борща и жареной картошки… Окурки на подоконнике в самодельной пепельнице, сделанной из пластинки фирмы «Мелодия». Надписи на стенах. «Коля из сорок восьмой квартиры, я тебя люблю!», «Петров — дебил!», «Женя + Лиза = любовь»

Все как у всех. Будто под копирку. Этакая «социальная сеть» семидесятых. Только Дуров стену убрал, а эта стена — вечная.

И в какую же из этих типовых квартир сейчас вошел мой давний знакомый?

— Эй! Куда летишь, суворовец? Обалдел, что ль?

Я и не заметил, как чуть не сбил с ног двух каких-то незнакомых тетушек, стоящих на площадке между вторым и третьим этажом. Соседки вели оживленную беседу и явно были недовольны, что я их прервал. Холодно нынче на лавке сидеть. Дубак в Москве уже которую неделю. Вот и перенесли словоохотливые кумушки свои ежедневные консилиумы на лестницу.

— Прошу прощения… — наспех пробормотал я и хотел было дальше лететь наверх, но как бы не так! Меня снова тормознули.

— Это куда это ты побег? Эй, суворовец! — бдительно спросила меня одна из соседок, на вид пожилая, с полным мусорным ведром в руках. — Эй! Стой, говорю!

Загородила проход. Даже руки раскинула. Пришлось остановиться. Эта не хуже любого сотрудника ЧОПа работает. Еще и бесплатно. Все-то ее касается. Все-то она должна знать. Кто, куда, зачем… «И боится их порой даже участковый»…

Бабуля вперилась в меня поверх очков взглядом хищной птицы. Полное мусорное ведро так и висело в морщинистой руке. Ее компаньонка тоже сверлила меня глазами.

А любопытная соседка-то мне может оказаться очень даже на руку!

— Здравствуйте! — соблюл я политес. Одернул на себе шинель и торопливо спросил: — А Вы не видели случайно, еще один… ну… суворовец? Тут не пробегал только что?

Лица соседок разгладились.

— А! Макарка-то? — уже доброжелательнее отозвалась вторая, полная и круглолицая. От нее дурманяще пахло домашними пирожками. — Пробегал, пробегал… Да только что на пятый этаж пролетел. К Маринке, вертихвостке, наверное, в гости намылился. Знаем мы ее, молодежь эту современную… А ты его друг, что ли?

— Ага, друг! — кинул я торопливо.