Военный инженер Ермака. Книга 2 - Михаил Воронцов Страница 15

— Анисим, я не лгу, — ответил Скрыпник, пожав плечами. — Я сам видел то, что он делает. А может делать гораздо больше. Он принесет горы денег.

— Но будет ли он работать-то? — хмыкнул купец.

— А куда ему будет деваться? Выбор невелик. Либо делать то, что ему скажут, либо не жить на свете. Он же не дурак! Холопы работают, и он пусть тоже. Только надо караулить его хорошенько, чтоб не сбежал. А то он хитрый. Если будет артачиться, можно и больно сделать. Боль — штука такая, заставит кого угодно.

Купец снова задумчиво погладил бороду и прищурил глаза:

— И, говоришь, не хочет он от Ермака уходить?

— Нет, — покачал головой Скрыпник. — Предлагал я ему сам уйти к Строгановым — те приняли бы с руками и ногами. Он отказался. Говорит, что без атамана никуда не пойдёт, пока жив тот.

— Верность — штука полезная, — медленно проговорил купец, криво улыбнувшись. — Но иногда и вредная.

Елисей осторожно оглянулся и, убедившись, что никто их не слушает, тихо продолжил:

— У Ермака остался мой человек. Он сможет помочь с этим делом. Подскажет, когда Максим уйдет в лес или куда-то еще.

Купец подался вперёд.

— Думаешь, казаки не станут его искать?

— В тех местах пропасть может кто угодно. Если кто-то исчез — ничего удивительно. А найти человека невозможно. Подумают, что татары.

— А Строгановы ничего не скажут? С ними я ссориться не хочу, — сказал купец. — Они в этих краях решают все. Царь далеко, а эти здесь. Кто перейдет им дорогу, долго не живет. Я с ними тягаться не могу. Ну, может, пока. А как подниму денег на твоем мастере…

— Они и не узнают, — пожал плечами Скрыпник. — Да и какое им дело. Они от Ермака уже отказались. Не хотят финансировать безнадежное дело. Не в их это правилах.

— Можно будет сделать все тихо. А потом пусть сидит там, где его никто не найдет, и придумывает всякие вещи, приносит деньги.

Анисим усмехнулся.

— А как все придумает все, что знает… В землю его?

Скрыпник пожал плечами.

— Видно будет. Но какая разница, иначе ему все равно погибать с Ермаком. А так немного подольше проживет.

Купец снова задумался, барабаня пальцами по столу. Он молчал долго, взвешивая риски, и наконец заговорил снова. Голос его звучал тихо, но твёрдо:

— Дело заманчивое. Слишком заманчивое, чтобы отказываться. Людей я дам тебе. Таких, кто привычен к этому делу. Ты поведешь их. Если все будет, как ты говоришь — станешь богат. Мое имя нигде не упоминай, ни в каком разговоре. Хотя знаю я таких как ты… если будет выгодно, все расскажешь!

— Нужна пара лодок, — сказал Елисей, сделав вид, что не заметил последних слов купца. — Лучше небольших, плыть все равно только ночью, чтоб татары не застали, а днем прятаться. Где — я знаю, мне те места известны. Может, конечно, оказаться, что пока будем на месте, Кучум уже взял город, тогда я уже ничего не сделаю. Из мертвых никого не воскресить!

Купец медленно поднялся из-за стола, надел шапку, оправил кафтан и посмотрел на есаула сверху вниз:

— Готовься. Через пару дней надо отправляться, чтоб успеть до холодов. Но смотри, если что-то пойдет не так, тебе первому голову снимут.

* * *

Карачи и Кучум стояли на пригорке, откуда было видно, как внизу ревёт и пляшет пламя. Жёлтые-красные языки хватали воздух. Ветер рвал дым, и порой сквозь него мелькали странные чёрные фигуры, похожие на людей в толстых черных одеждах.

— Видишь, Кучум, как всё просто, — сказал мурза Карачи.

Он, как всегда, улыбался.

Хан медленно повернул голову.

— Ты очень умный, Карачи. Очень.

— Да, погибнут многие наши воины, — сказал Карачи, — но так и должно быть. А большинство выживет.

Снизу, от пылающего костра, к ним поднялся один из телохранителей хана. В руках у него была побывавшая в огне промазанная глиной войлочная накидка.

Карачи взял ее и поднес Кучуму. Хан внимательно посмотрел на нее.

Войлок, когда-то мягкий и плотный, теперь стал жёстким, как старое седло. Слой глины потрескался, посерел, местами облупился, обнажая подпалённые, чернеющие волокна. Пахло гарью и жжёной шерстью. Кучум потрогал его рукой, и крошки глины осыпались, словно пепел.

Но внутри войлок почти не пострадал. Чуть потемнел, но остался мягким, почти как прежде.

— Огонь не возьмет эту одежду, — усмехнулся Кучум. — Как быстро мы сможем сделать много ее?

— Несколько месяцев на это уйдет, — ответил Карачи. — Мы соберем весь войлок, какой найдем у людей, и сделаем еще. На это будет нужна шерсть, но ее можно добыть. Мы делаем юрты, ковры… значит, сделаем и одежду. А уж глиной промазать ее — дело нескольких дней.

— Как все просто оказалось, — задумчиво сказал Кучум. — Удивительно. Значит, огненные трубы Ермака станут бессильны?

— Не совсем, — отрицательно покачал головой Карачи. — Но мы победим. Теперь мы знаем, с чем столкнемся, к тому же у нас будет очень хорошая защита.

— Из оружия у него останутся одни пушки и ружья. Порох ему последним обозом доставили.

— Да, — подтвердил Карачи. — Но он его очень много потратил на защиту Искера, а новых обозов, по слухам, не предвидится. А еще скоро случится то, что лишит Ермака и этого. Может, даже сегодня ночью.

* * *

Проснулся я резко, как от толчка. Будто кто то тряхнул за плечо и шепнул в ухо — вставай. Но в избе никого не было. Никаких звуков, только слабый свист ветра за окном. Некоторое время я лежал, прислушиваясь, но не услышал ничего подозрительного.

Но все равно было почему-то не по себе.

Я так сильно устал за последние дни или интуиция почувствовала какую-то угрозу? Раньше со мной такое бывало. Не всегда, но периодически. Несколько раз даже крепко выручило.

Я сел, нашарил сапоги и натянул их. Сон возвращаться, похоже, не собирается, а сидеть внутри в темноте невыносимо.

Ночь была тёмная. Звезды будто кто-то притушил. Пахло сыростью