Железный лев. Том 2. Юношество - Михаил Алексеевич Ланцов Страница 11

Лев Николаевич же устало вернулся в свой кабинет.

Измотал его этот разговор. Измотал.

Положил расписку в папку и убрал ее в сейф. Допил чашечку холодного кофе. Потер виски, а потом отправился в опытовую лабораторию. Предстояло немного потрудиться и сделать подходящий объем камешков. Да-да. Именно сделать.

Уже осень минувшего года Лев Николаевич осознал: с селитрой у него ничего не выходит. Точнее, производить ее получится — да, а вот заработать — нет. И азотную кислоту для нитрокраски едва ли кто-то позволит производить в подходящем количестве.

А деньги утекали.

Причем на удивление быстро. Поэтому требовалось что-то, что позволит получить быструю финансовую подпитку. Хорошую и лишенного лишнего шума. Вот ему в голову и пришел метод Огюста Вернейля.

Никогда в прошлой жизни он ничем подобным не занимался. Однако довелось как-то попасть на предприятие, производящее драгоценные камни гидротермальным методом. Вот там-то ему экскурсию и провели, а также рассказали о том, как в стародавние времена поступали.

А он запомнил.

Так получилось.

Очень уж изящным оказался этот метод.

Обычный насыпной бункер с порошком. Оттуда он просыпается прямо в горелку кислородно-водородную. Там плавится и накапливается на керамической подложке, где и кристаллизуется, медленно остывая. Сам порошок — оксид алюминия с примесями-красителями.

Ну и все.

Вообще все.

Вся установка по площади с компьютерный стол и высотой ну метра в два — два с половиной. При этом собиралась установка из говна и палок, но давала в день более тысячи карат корундов. Да, не все хорошие и даже удовлетворительные. Однако карат двести добрых рубинов с выработки суточной снимать было вполне реально. Что за год позволяло накопить десять-пятнадцать килограмм рубинов. Минимум. А если все наладить и отстроить, то три-четыре пуда.

Одна беда — где брать реагенты?

Но было бы желание…

Оксид алюминия, оказывается, был даже в обычной красной глине. О нем уже знали, хоть и не понимая природу. Однако же в химическом кабинете Казанского университета Льву Николаевичу его «намыли» достаточно быстро и в подходящем количестве. По схеме: и ему приятно, и лаборантам, и Зинину приработок.

Оксид хрома удалось просто купить по линии университета. Стоил он изрядно, но его и требовалось — доли процента от общей массы.

Кислород с водородом же получались способом, вполне известным в эти годы. Достаточно простым, но рисковым. И совершенно не пригодным для полноценного промышленного применения. Только вот так — в лабораторных условиях[3]…

Разрешил, значит, Лев Николаевич сырьевые проблемы.

Собрал установку.

Ну и пошли опыты.

Много опытов.

Очень много.

Плавка за плавкой… которые начались еще до Нового года. С фиксацией каждого подхода в журнал. Поначалу-то даже и плавить не получалось. Но потом приловчился. Эмпирическим путем нащупал пропорции водорода с кислородом и скорость подачи порошка из бункера.

Несколько месяцев опытов даром не прошли, и рубины у него таки стали получаться. Монолит их, правда, трескался при остывании. Из-за чего эти рубины в массе оказывались довольно маленькими, хоть и частью вполне пригодными для ювелирного дела. Но граф и не тревожился. С такими намного спокойнее работать, чем с большими.

Параллельно Толстой начал искать перспективного партнера.

Не просто ювелира. Нет. Ему требовался такой, который был, так или иначе, связан с какой-то крупной европейской конторой. Просто потому, что иначе не получилось бы реализовать достаточно много камней, а также возрастали риски. Ведь к одиночке пришли бы. Обязательно пришли бы…

И вот — пробный шар.

Лев Николаевич нервничал. Конечно, ему ничего не грозило. Пока. Он всегда мог бы сказать, что нашел этот кошелек. И поди — опровергни…

Мда.

А вообще, от таких игр становилось тревожно. Из-за чего он мистики и плеснул в их разговор. Полкило рубинов — серьезный аргумент. Если на таком примут — не отвертишься. Хотя едва ли этот Филипп Аркадьевич побежит его сдавать. Но все равно — подумать над тем, как прикрыться следовало уже сейчас. И кого включить в этот бизнес, и как. Ну и легализовывать это как-то все требовалось, чтобы у Николая Павловича нехороших тревог не возникало…

[1] 5 карат — это примерно 1 грамм.

[2] В бытовавшей системе исчисления в России 1845 года фунт — это 0,4095 кг, пуд — 16,38 кг (40 фунтов), ласт — 1172,36 кг (72 пуда).

[3] Кислород получался нагревом оксида ртути, водород подачей водяного пара на разогретый цинк. Пары ртути в первом случае осаждались при прохождении кислорода по стеклянному змеевику холодильника. Сырье можно было повторно использовать, восстанавливая цинк из оксида и окисляя ртуть заново. Подробно описывать не стал во избежание.

Часть 1

Глава 5

1845, май, 3. Казань

— На морском песочке я Марусю встретил, — бурчал себе под нос песенку Попандопуло Лев Николаевич, въезжая в кремль.

Новость о прибытии в Казань цесаревича разлетелась по городу словно ударная волна. Казалось, не прошло и пятнадцати минут, как каждый обыватель об этом узнал. А буквально через несколько часов пришел в особняк Юшковых, точнее, уже Толстого, и вызов к губернатору.

Срочный.

Два плюс два молодой граф складывать умел неплохо.

Да и после того, что Лев Николаевич сделал, было бы странно не пригласить его для личного знакомства. Это с одной стороны, а с другой — цель визита наследника империи в провинциальный городок выглядела совершенно неясной.

Что он тут забыл?

С презервативами, то есть, кондомами, ситуация пока не развернулась. Тем более что Анне Евграфовне он более ничего не отправлял, ставя свою нечистоплотную подельницу под удар общества.

Селитра пошла, но пока еще не вышла на нормальный уровень. Да, потенциально много и вкусно, но едва ли это все имело сейчас интерес для таких крупных фигур, как цесаревич.

Что еще?

Про рубины тот практически наверняка не знал.

Про револьверы — тоже. Строго говоря, Лев Николаевич на свой страх и риск занимался опытами с револьверами, пока шло оформлением разрешения на оружейное ремесло. Да, губернатор все знал, как и начальник полиции Казани тоже. Через что только и удавалось избегать ухода доносов наверх. А народ писал, все ж таки дело серьезное[1] и очень приятное: донос многим