Железный лев. Том 2. Юношество - Михаил Алексеевич Ланцов Страница 10

— Для меня — важно. Поймите меня правильно. Ни вы, ни ваша семья не занимаетесь горной добычей. А в наследство дикие рубины едва ли кто положит. Неужели выиграли в карты? Так вы по-крупному не играете, я узнавал. Да и вообще почти что не играете.

— Мир полон чудес. — развел руками Толстой.

— Вы не ответите мне на мой вопрос?

— Понимаете… ответ будет касаться щекотливых тем. Поэтому я хотел бы предварительно условиться. Вы готовы взять эти камни для огранки, оставляя себе десятую долю от выручки?

— Половину.

— Филипп Аркадьевич, побойтесь бога! За половину я сам освою ваше ремесло.

— Обычно я беру указанные вами десять процентов, но ваши камни просто пахнут проблемами. Я рискую. Поэтому и прошу половину.

— Двадцать процентов.

— Половину.

Лев Николаевич пожал плечами и, протянув руку, взял со стола кошелек и начал собирать в него рубинами.

— Двадцать пять. — не выдержал ювелир, когда последний камешек скрылся в мешочке.

— По рукам. — чуть помедлив, ответил граф.

— Так что это за камни? Откуда? На них кровь?

— Вы, наверное, наслышаны о судьбе одного непутевого стряпчего, который решил меня ограбить?

— Кто же не слышал о трагедии Виссариона Прокофьевича? — заискивающе улыбнулся Филипп Аркадьевич. — Он даже меня сумел обхитрить, взяв денег в долг перед тем, как преставиться. Полагаю, именно вам он их отвез.

— Все может быть. Но его долги на его совести.

— Так и есть, так и есть. Хотя я даже не стал судиться в попытке вернуть свои деньги. Там образовалось столько желающих, что я едва ли на что-то значимое мог рассчитывать. Мда. А при чем здесь этот несчастный?

— То, что я сейчас скажу, должно остаться только между нами.

— Я нем как рыба.

— Поклянитесь своей душой, что станете молчать.

Ювелир замер.

Добрую минуту думал, внимательно разглядывая невозмутимого юношу, сидящего напротив него. Пока, наконец, не произнес клятву.

— Хозяйка пепла вас услышала, — как можно более замогильным и странным голосом сказал граф, а потом встряхнулся и немного поморгал, потирая глаза. Так, словно бы приходится в себя после странного состояния.

— Кто, простите?

— Хозяйка пепла. Теперь, если станете болтать, после смерти ваша душа попадет к ней и будет скормлена псам Анубиса. Их тоже нужно кормить, хотя бы время от времени.

— Так это правда! — аж пристав воскликнул ювелир. — Вы колдун?

— Вы спрашивали о том, откуда эти камни. — проигнорировал его Лев Николаевич. — После того, как душу Виссариона Прокофьевича растерзали псы Анубиса, я получил приятную возможность время от времени добывать самоцветы. Подробностей раскрыть не могу. Поверьте — не всякое знание стоит той цены, которую за него попросят. — произнес Лев и протянул ювелиру мешочек с рубинами.

Филипп Аркадьевич его осторожно принял, уставившись на собеседника. Рубины стояли дорого — от восьмидесяти до двухсот пятидесяти рублей за карат в огранке. И здесь, если на выпуклый взгляд, камней около двухсот штук. Приблизительно. Довольно небольших в основе своей, редко крупнее пяти каратов[1], но качества очень неплохого.

Сколько это могло стоить?

Ему сложно было вот так просто взять и предположить. Нужно поработать с каждым камешком. Осмотреть его. Проверить на мутность и трещины, а также удобства для огранки. Но допустив утрату трех четвертей на огранку материала, меньше чем на двадцать тысяч этот кошелек не тянул. И ведь это — не последние…

А это много.

И соблазнительно.

ОЧЕНЬ соблазнительно.

Но страшно… как же страшно…

— Филипп Аркадьевич, ну что вы так меня смотрите?

— Я хорошо помню Виссариона Прокофьевича в последние его дни.

— Ведите со мной дела честно, и вы никогда не узнаете, что с ним произошло. Строго говоря — это мое главное и основное условие сотрудничества. Честность. Это не так сложно. Главное, не поддаваться соблазну демона жадности.

— А вы можете достать только рубины?

— Возможно, еще сапфиры, но пока только рубины.

— И сколько?

— А сколько вам нужно? Фунт? Пуд? Ласт[2]?

— Вы можете достать и ласт рубинов⁈ — ошалел ювелир.

— Полагаю, что да, если это потребуется. Хотя для этого придется подготовиться. Другой вопрос — нужно ли? Вы ведь понимаете, что, вывалив такое количество рубинов на рынок, мы сильно потеряем из-за падения их стоимости.

— Разумеется, — кивнул ювелир.

— Поэтому я предлагаю для начала работать «по маленькой». Сколько рубинов Россия «переварит» не заметив, если их распихать по вашим связям и знакомствам?

— Это очень непростой вопрос, — кивнул Филипп Аркадьевич.

— Фунт?

— Да, давайте начнем с фунта. Когда вы сможете его мне предоставить?

— Как только вы завершите проверку этих камней и дадите их оценку. — кивнул Лев Николаевич. — Понимаю ваши страхи, но никакой связи с чертовщиной тут нет. Упомянутые силы имеют иную природу. А вы можете эти камни замочить в святой воде и хоть три дня читать над ним Псалтырь. Но мои слова — это мои слова. Честность нуждается в доверии, а доверие — в проверках. Иначе откуда ему взяться? Поэтому я готов дать вам эти камни на проверку.

— А если я уже через неделю сообщу вам, что все нормально?

— То еще через неделю, думаю, я буду готов передать вам фунт рубинов. Относительно мелких. Крупные слишком опасны. Вы же понимаете это? Чем крупнее рубин, тем больше шанс, что в нем поселится какая-нибудь неприятная потусторонняя сущность.

— Пожалуй, — кивнул Филипп Аркадьевич, немного побледнев. — Эти камни получены расколом большого?

— Да.

— А если будет ОЧЕНЬ нужно, вы сможете достать крупные рубины?

— До двадцати пяти-тридцати карат — почти наверняка. Крупнее — не знаю. Впрочем, желательно этого избегать. Я не люблю работать с крупными драгоценными камнями и вам не советую. Рубины очень уважают ифриты, и будьте уверены — вам не хочется с ними встречаться. Как и с прочими планарными сущностями.

— А сапфиры?

— Давайте для начала решим вопросы с рубинами. Вы же понимаете — деньги большие, равно как и риски. И нам нужно придумать, как продавать их сколь можно много, не уронив при этом цены. Я потому к вам и обратился, как к человеку, который умеет не продешевить, но и не потерять возможность…

Дальше ювелир несколько часов оценивал и описывал каждый камешек. Написал итоговую записку. И удалился,