Вторая жизнь Арсения Коренева. Книга пятая - Геннадий Борисович Марченко

Вторая жизнь Арсения Коренева. Книга пятая

Глава 1

Всесильный председатель Комитета государственной безопасности СССР Юрий Владимирович Андропов скоропостижно скончался на 65-м году жизни в ночь с 12 на 13 апреля. В новостях по радио об этом сказали ближе к обеду, а вечером объявили и в программе «Время». Глядя на торжественно-мрачное выражение лица Кириллова, в своих очках чем-то даже похожего на покойного, я думал, что поданная мною Шумскому информация сработала. Это же наверняка Владимира Борисовича и его товарищей рук дело, решивших уберечь страну от ввязывания в Афганскую мясорубку.

Интересно, как они угробили главного чекиста страны… Отравили или применили что-то более изощрённое, типа радиоактивного элемента, запрятанного в стене его кабинета или вовсе в кресле? Хотя радиацией травить — не один день, а то и месяц нужно, а тут вроде как скоропостижно.

Ладно, Бог с ним, или чёрт — это уже как в Чистилище рассудят. Вспомнилась секретарша с рожками, очередь из свежих покойничков (вернее, их душ), мой куратор архангел Рафаил с носовым платком… Интересно, душа Юрия Владимировича там сейчас или её уже распределили?

Так, хватит уже, оборвал я себя. Конечно, любопытно, какие перемены теперь произойдут в обществе в связи с уходом этой значимой фигуры и несостоявшегося генсека. Однако тут, скорее всего, обойдётся без моего участия. Пока буду пребывать в роли стороннего наблюдателя. А если всё же представится случай что-то исправить в силу моих целительских или, напротив, вредительских способностей, как я называл их про себя… Что ж, если это пойдёт на пользу общему делу — почему бы и нет? Хотя, безусловно, вредить мне особо-то никому и не хотелось, разве что совсем уж какому-нибудь подонку.

Уже на следующий день после похорон Андропова было объявлено, что кресло председателя КГБ СССР занял его первый заместитель Семён Кузьмич Цвигун. Фигура, конечно, не такая знаковая, как его предшественник, но, в отличие от покойного босса, хотя бы воевал, а не отсиживался в тылу якобы по состоянию здоровья. Ещё и орденоносец — его краткую биографию прочитали в новостях, объявляя о новом назначении.

Единственное, что меня смущало — править Комитетом Цвигуну не так долго, поскольку он должен покончить самоубийством на фоне неоперабельного рака лёгких. В принципе, я могу ему помочь. Надо будет только заполучить его в свои руки и, самое главное — посмотреть, как он будет себя вести. А то, может, проявит себя ещё хуже Андропова. Такого и спасать не захочется.

В понедельник, 16-го апреля, в ординаторской зазвонил телефон. Оказалось, на проводе был не кто иной, как парторг института Сергей Сергеевич Мелехов.

— Товарищ Коренев, я слышал, вы своими иголками настоящие чудеса творите, — начал он издалека.

— Ну-у… Скорее, это не чудеса, а наука, — осторожно поправил я его.

— Не суть, — вздохнул он. — Я вот просто подумал, может, вы и с моей болячкой попробуете что-нибудь сделать?

— А что у вас за болячка?

— Коксартроз, он же артроз правого тазобедренного сустава, уже который год мучаюсь. По результатам рентгена вторая-третья степень. В последнее время прямо-таки каждый шаг даётся с трудом. Даже среди ночи иногда просыпаюсь от боли.

— Ого, это серьёзно.

— Ещё бы, — грустно вздохнул он. — Хрящи совсем истёрлись, я будто прямо слышу, как кости трутся друг о друга. Мне даже уже предлагают в инвалидную коляску сесть. А какой из колясочника секретарь парткома? Это уже увольняться придётся. А мне всего сорок девять.

На раздумья мне хватило всего нескольких секунд. Всё же, насколько я слышал, Мелехов был нормальным мужиком, почему ему не помочь…

— Вы вот что, Сергей Сергеич, сможете заглянуть ко мне в отделение, скажем, в субботу утром?

Мелехов дал добро, и в ближайшую субботу лежал на кушетке моего кабинета, где я проводил сеансы иглоукалывания. Я решил, конечно же, воздействовать на кости и хрящи с помощью ДАРа, потому что при всей своей чудодейственности иглам такое не под силу. Но пациента, конечно же, разубеждать в этом не стал. Не хотелось являть в очередной раз чудо, а то для нашего парторга подобное никак не соотносится с научным коммунизмом, отрицающим всё, что тянет на понятие сверхъестественного.

А лечить придётся оба тазобедренных сустава, а до кучи и коленные тоже, так как в процессе ходьбы из-за больной ноги на другую шла дополнительная нагрузка. Ко всему прочему желательно укрепить шейки бедренных костей.

И вообще исцеление я собирался растянуть на три сеанса. Первый был основным, я ко всему прочему заблокировал нервные окончания, о чём и сообщил пациенту, так что боли тот больше испытывать не будет. На следующий день Мелехов повторил свой визит, а во вторник был последний сеанс, после которого от недавней хромоты парторга не осталось и следа. Мужик был вне себя от счастья, отказывался верить в то, что его нога совершенно здорова, а в итоге прямо в кабинете пошёл плясать вприсядку, да ещё так здорово, что я только головой покачал от удивления.

— Забыл уже, как так плясать можно, — счастливо улыбаясь, прокомментировал Мелехов. — Думал, никогда уже вприсядку не станцую. Я ведь в юности в народном хоре занимался при ДК «ЗиЛ», у нас там ещё и хореографическая группа была. Так я считался одним из самых перспективных танцоров. Правда, потом номенклатурная работа затянула, не до танцев стало… Кстати, Коренев, не думал о том, чтобы подать заявление в кандидаты?

— Члена КПСС?

— Ну да. Мне кажется, ты по всем параметрам тянешь на коммуниста.

Хм, подумал я, так-то заманчивое предложение. Сейчас КПСС — это вам не ничего не значащая партия времён Зюганова, а реальная сила. И быть её частью не только почётно, но и, как бы это пошло ни звучало, выгодно.

— Это надо обдумать, Сергей Сергеич, — наконец сказал я.

— Обдумай, я тебе, если что, сам лично рекомендацию напишу.

А на следующий день в отделение позвонил Лебедев, и предложил после работы прогуляться. А вот с какой целью — не уточнил. Я же не стал его расспрашивать, и потому остаток рабочего дня гадал, о чём он собрался со мной говорить.

Сергей Михайлович ждал меня, как договаривались, на Петровском бульваре.

— Я машину отпустил, — сказал он. — Предлагаю на твоей доехать до Тверского бульвара, там и прогуляемся.

Пока