Жар-птица - Андрей Владимирович Козырев Страница 76

повлекший гибель мирных людей, спровоцировал их прекращение. Я полагал, что смогу, опираясь на свою прозападную репутацию, убедить Запад в мирных намерениях России. Наверное, я ошибался: и тогда, и позже я не раз слышал от израильтян, что им было трудно воспользоваться потенциальными выгодами от наших инициатив из-за негативной реакции Вашингтона.

Как и год назад, я почувствовал, что Кристофер почти меня не слушал. Позднее я узнал от одного американского друга, что госсекретарю США наскучили мои «лекции про общие места» и он в принципе не считал, что есть какое-либо неравенство в отношениях между США и Россией. К вопросу о предложенных мной двух вариантах — более тесной или более свободной координации, мы уже не возвращались.

Блокпосты на пути к партнёрству с НАТО

Подписание Россией рамочного соглашения программы «Партнёрство во имя мира», стандартного документа, позволявшего начать работу по содержательной программе сотрудничества, было предварительно намечено на 21 апреля 1994 года. Это должно было произойти во время встречи министров иностранных дел стран НАТО. Меня пригласили специально с этой целью. Но накануне встречи в России произошла жаркая политическая схватка.

Глава Комитета по международным делам Владимир Лукин сравнил наше присоединение к «Партнёрству» с согласием на политическое «изнасилование» России, поскольку альянс проигнорировал российские возражения в Боснии и свободно делал всё, что ему заблагорассудится. Андраник Мигранян, в свою очередь, заявил, что, принимая «Партнёрство», Россия «не присоединяется к системе безопасности, а признаёт НАТО единственной системой безопасности». Видный думский деятель Константин Затулин высказался ещё резче: «„Партнёр-ство“, — заявил он, направлено на то, чтобы изолировать Москву не только в Европе, но и на постсоветском пространстве». Последнее утверждение хорошо иллюстрировало извращённую логику российских имперцев. Все новые независимые государства уже сотрудничали в рамках программы, о какой изоляции речь, если Москва идёт по тому же пути?

Не только МИД, но и министр обороны Грачёв и его офицеры защищали «Партнёрство» в прессе и во время слушаний в Думе. И опять пресс-секретарь президента Вячеслав Костиков, позже уволенный, воткнул нам нож в спину. Тридцать первого марта он объявил, что ввиду различий во мнениях в обществе и в парламенте относительно присоединения к «Партнёрству» спешить не следует и что процесс займёт по меньшей мере шесть-семь месяцев. Такой вывод, сказал Костиков, он сделал из разговора с президентом.

Мы с Грачёвым бросились к президенту, который твёрдо сказал, что, несмотря на постоянное давление, он не меняет своего решения подписать рамочный документ «Партнёрства» в апреле. На следующее утро на фоне бесконечных спекуляций в зарубежной и российской прессе относительно истинных намерений Москвы я подтвердил решение подписать документ 21 апреля. Министерства обороны и иностранных дел ускорили подготовку к подписанию.

***

Нокаутирующий удар по нашим планам 11 апреля мы получили от НАТО. Без консультаций с Россией и даже предварительного уведомления о своих намерениях альянс нанёс воздушный удар по позициям боснийских сербов. Мы были шокированы таким высокомерным пренебрежением нашими интересами со стороны Соединённых Штатов (удары наносили американские самолёты). И это, несмотря на нашу достаточно жёсткую публичную позицию: Россия осудила действия сербов, которые активизировали осаду мусульманского анклава Горажде, и удар по силам ООН, размещённым в городе.

Клинтон опять позвонил Ельцину только через несколько часов после того, как бомбардировки состоялись и о них сообщила пресса. Репортёры окружили российского президента в аэропорту, когда он отправлялся с официальным визитом в Мадрид. «Я настаиваю, что такие важные решения как воздушные удары, не должны приниматься без консультаций между Россией и США», — заявил он, не скрывая своего возмущения. За этим последовал весьма эмоциональный обмен мнениями со мной и Грачёвым. Мы пришли к заключению, что не присоединимся к «Партнёрству», пока в программу не будут включены надёжные условия, обеспечивающие консультации между НАТО и Россией в случаях такого рода.

В России были ошеломлены односторонними ударами НАТО. Как это лаконично описал сторонник реформ Сергей Шахрай, возглавлявший центристскую думскую фракцию Партии российского единства и согласия, «бомбардировка сербских позиций без малейшего уведомления — это пощёчина России, которая усилит национал-патриотов вроде Жириновского». «Похоже, — приходил к заключению Георгий Бовт, обозреватель „Коммерсанта“ в номере от 16 апреля, — что, если бы бомбардировки не произошли, „ястребам“ следовало бы их заказать из Москвы, так как после них смутные антизападные ощущения приняли у россиян отчётливую форму, к которой они привыкли с детства: „Они против нас!“».

Вопрос о подписании рамочного документа в апреле был снят с повестки дня.

* * *

Теперь моей главной заботой было предотвращение полномасштабного системного сдвига: несмотря ни на что, мы не должны были причислять США к враждебным странам, а боснийских сербов изображать невинными жертвами. Напряжённость с НАТО возникла не из-за сути партнёрства, а из-за возникающих проблем, утверждал я. У НАТО и раньше были большие трудности с консенсусом среди стран-участниц, а сейчас альянсу приходится консультироваться и с партнёром извне. Это действительно реальная проблема. Поэтому положение о политических консультациях должно стать дополнением к стандартному соглашению о «Партнёрстве», которое будет относиться к России. Соглашение вместе с дополнением мы предложили назвать «Партнёрство плюс».

«Продать» это на внутренней и международной арене было тоже непростой задачей. В публичных выступлениях и в разговорах с Ельциным я подчёркивал, что это единственный путь, чтобы избежать изоляции, — большинство восточноевропейских и даже некоторые страны СНГ уже присоединились или находились на финальных этапах присоединения с «Партнёрству». В этом я пользовался поддержкой, хоть и не всегда искренней, военных и умеренных парламентариев, которых, несмотря на оскорбительный характер односторонних действий НАТО, по-прежнему привлекал потенциал партнёрства с ней. Однако те же самые люди оказывались восприимчивыми к сомнениям, которые выражала Служба внешней разведки относительно готовности НАТО к существенной военно-политической координации с Россией.

«Ястребы» в Кремле и в думе, уже праздновавшие победу над «Партнёрством», были в ярости от предложения ещё более далеко идущей программы «Партнёрство плюс». «Партнёрство» или «Партнёрство плюс» было — по их мнению — равноценно легитимизации НАТО с её экспансионистскими устремлениями.

На одном из совещаний за закрытыми дверями с участием ключевых министров Ельцин выслушал обе стороны. Казалось, он воспринял и мой аргумент о потенциальной изоляции России, и аргумент моих оппонентов о вероятной отрицательной реакции в стране на расширение НАТО. Однако международный аспект перевесил в его расчётах. Вероятно, потому что внутриполитические аспекты не требовали немедленного ответа: следующие парламентские и президентские выборы предстояли не раньше декабря 1995 и июня 1996 года соответственно. Закрывая совещание, он попросил участников сообща подготовить меморандум, основанный на концепции МИДа, и отправил меня попытать счастья с НАТО: «Мы хотим партнёрства, которое