Жар-птица - Андрей Владимирович Козырев Страница 37

Меня встречал калининградский губернатор Юрий Маточкин. Активный сторонник демократических реформ, он был полон планов и хотел развивать свою область, привлекая зарубежные инвестиции. Это помогло бы создать здесь здоровую конкурентную среду. Губернатор верил, что сможет поднять уровень жизни в городе до европейского. Я пытался помочь ему, как, впрочем, и другим губернаторам Северо-Запада России. Они поддерживали мои усилия выстроить партнёрские отношения с балтийскими государствами и превратить Балтийское море из символа холодной войны в зону новых деловых возможностей.

В конце 1991 года русские националисты заявили, что Германия пользуется экономической слабостью России и пытается предъявить права на эту область в обмен на финансовую помощь непатриотичному, как они считали, правительству Ельцина. Мне приходилось много раз публично опровергать эти слухи и заверять калининградцев, что Германия строго придерживается принципа нерушимости границ в Европе.

Во время визита в Германию я подкрепил свои слова российско-германским договором, подтвердившим международно принятые границы, закреплённые в предыдущих соглашениях между СССР и Германией. Новый договор был с радостью воспринят и в Калининграде, и в Москве, и в Берлине. Германия в девяностых превратилась в крупнейшего политического и экономического партнёра России в Европе.

Во время того же визита были достигнуты и другие важные договорённости. В августе 1992 году Германии предстояло принимать «Большой семёрку» в Мюнхене. Мне было обещано, что российский президент будет приглашён на эту встречу как специальный гость. Тогда же удалось договориться, что Берлин поддержит приём новых постсоветских государств, включая закавказские и среднеазиатские, в СБСЕ. Разумеется, при условии, что они обязуются придерживаться принципа нерушимости границ и откажутся от применения силы в международных отношениях. Не менее важным было соблюдение прав человека, включая права меньшинств. Я считал принципиально важным, чтобы Совет как организация и каждая европейская страна отдельно дали понять всем постсоветским государствам, что они обязаны соблюдать права русского меньшинства. Позже при содействии Германии бывшие советские республики действительно были приняты в СБСЕ.

Вспоминая о своём первом официальном визите в Германию, должен сказать об особых отношениях, которые у меня с того времени установились с министром иностранных дел Хансом-Дитрихом Геншером. Он позже не раз делился со мной своим дипломатическим опытом. Так, он посоветовал никогда не произносить имя иностранного партнёра при первой встрече. Вместо этого использовать вежливые формы обращения, такие как, например, «господин президент», «господин министр» или просто «мой друг», чтобы избежать потенциального конфуза. В этот момент я вспомнил про великолепного переводчика ООН с невинной русской фамилией Факов, которую по-английски писали как Faekof. Это, конечно, всего лишь мелкий забавный штрих из истории наших отношений, на самом деле его помощь мне как молодому министру была действительно серьёзной.

Геншер использовал свой авторитет в Европейском сообществе, чтобы подтолкнуть переговоры по определению базовых рамок экономических и торговых отношений между Россией и ЕС. Спустя несколько месяцев эти усилия привели к первым важным соглашениям по тарифам, а в 1994 году — к комплексному соглашению, охватывающему широкий спектр экономических отношений. Министр иностранных дел Германии остро чувствовал давление, которому я подвергался с разных сторон. Вспоминаю свой диалог с ним на встрече министров стран СБСЕ. Он в разговоре со мной заметил, что некоторые из его западных коллег упрекают меня в излишнем внимании к правам русского меньшинства в странах Балтии. Я повторил то, что говорил не раз публично: этот вопрос является ключевым для СБСЕ как института безопасности и демократии в Европе. Он не стал спорить, но с улыбкой показал мне вырезку из немецкой газеты. В статье рассказывалось об избрании демократически настроенного российского депутата Евгения Амбарцумова председателем парламентского комитета по иностранным делам. Амбарцумов, говорилось в статье, подверг Козырева критике за то, что тот совершает поездки на Запад и участвует в международных конференциях, вместо того чтобы заниматься правами русского меньшинства в бывших советских республиках.

«Вот видите, — сказал Геншер. — Обе стороны нападают на вас — похоже, вы всё делаете правильно. Вам нужно к этому привыкать. Меня тоже критикуют со всех сторон. Если вы не поедете за границу, критики скажут, что вы ослабили международные позиции своей страны. Если поедете, ваши оппоненты обвинят вас в том, что вы слишком много разъезжаете по заграничным приёмам, вместо того чтобы работать вместе с правительством собственной страны над срочными вопросами. Находиться под огнём отечественной прессы и политиков — часть работы министра иностранных дел. Продолжайте делать то, что считаете правильным, пока хватает сил и возможностей». Я был ему благодарен за поддержку и помощь.

Встреча министров иностранных дел стран СБСЕ в Праге 30 января 1992 года оказалась принципиально важной. Права меньшинств были существенным пунктом повестки дня. Наше особое беспокойство вызывало отношение к русскому и другим меньшинствам в государствах Балтии. Да, эти страны успешно продвигались по демократическому пути, но проблемы русскоязычного населения оставались в них очень острыми. Что, впрочем, неудивительно: в отдельных регионах это «меньшинство» составляло до сорока процентов населения, во многом благодаря советской политике перемещения (часто насильного) масс местного населения вглубь России, а россиян на их место. Мы предложили, чтобы за соблюдением прав меньшинств наблюдал специально назначенный Верховный комиссар, и это предложение было принято. Вскоре первым Верховным комиссаром ОБСЕ по вопросам национальных меньшинств стал весьма авторитетный дипломат Макс ван дер Стул, экс-министр иностранных дел Нидерландов. Он прослужил на этом посту восемь лет и всегда помогал заинтересованным сторонам разрешать этнические конфликты спокойно и квалифицированно.

На протяжении всего 1992 года наше министерство работало над строительством новых отношений с постсоветскими балтийскими государствами. Пятого марта 1992 года министры иностранных дел России, Германии, Дании, Финляндии, Норвегии, Литвы, Латвии и Эстонии собрались в Копенгагене, где учредили Совет по сотрудничеству государств Балтийского моря. Он был задуман как рабочий форум для координации политики в таких сферах, как правоохранительная деятельность, экономика, транспорт, энергетика, охрана среды и развитие демократических институтов в целом. На этой встрече я предложил учредить пост Верховного комиссара в Совете по сотрудничеству стран Балтийского моря, уполномоченного наблюдать за соблюдением прав человека, включая права меньшинств в странах-участниках. Было опасение, что Верховный комиссар СБСЕ будет вынужден сконцентрироваться на проблемах воюющей Югославии в ущерб остальным задачам. У Верховного комиссара Совета по сотрудничеству государств Балтийского моря приоритеты были бы другие.

Эстонские и латвийские дипломаты увидели в моих предложениях попытку оказать давление на их страны. Я попытался переубедить