Третий Рейх. Война: до критической черты. Книга I - Олег Юрьевич Пленков Страница 76

о том, что капитуляция Ленинграда или Москвы будет отвергнута, даже если противник ее предложит. Гитлер объяснял это тем, что в Киеве немецкие солдаты подверглись огромному риску, столкнувшись с минами с часовым механизмом. В Ленинграде и Москве эта опасность, по его мнению, может быть еще большей. Поэтому ни один немецкий солдат не должен входить в эти города[625]. Были эти доводы Гитлера искренними или нет, но он перешел к тактике блокады. Действительно, немецкие войска в Киеве и Харькове понесли ощутимые потери от советских мин с часовыми механизмами или управляемыми по радио. А в Ленинграде готовили тотальное минирование города — захватчики должны были погибнуть под его развалинами. С другой стороны, кажется, что эти планы невозможно было осуществить в полной мере; такая опасность была скорее гипотетической или сильно преувеличенной.

Нужно прямо сказать, что изначально расчеты Гитлера на успех блокады и на сдачу города были напрасными не только по причинам патриотизма, самоотверженности и героизма ленинградцев, о которых в отечественной патриотической литературе сказано уже много, но и по причине циничного отношения к страданиям и смерти своих сограждан со стороны высшего советского руководства. Точно так же, как советское командование «не замечало» немецких оперативных успехов летом 1941 г. и связанных с ними колоссальных потерь, продолжая гнать в бой все новые полки, — так же оно «не заметило» и жертв блокады. Офицер, ветеран войны, переживший и блокаду, Борис Михайлович Михайлов пишет, что в октябре 1941 г. в Ленинграде начался регламентированный Государственным Комитетом Обороны голод. Он утверждает, что никто его не убедит в том, что в Ленинграде можно было остаться в живых, питаясь только продуктами, полученными по карточкам[626]. Имевшиеся же возможности для снабжения города продовольствием и вывоза людей из блокады использовались отнюдь не полностью. В самое тяжелое время «дорога жизни» использовалась только на 5 % — автор считает, что это был преднамеренный геноцид со стороны властей, привыкших с пренебрежением относиться к жизни советских граждан[627]. Этот же мемуарист передает, что его поражало большое количество делегаций в блокированный Ленинград; членов этих делегаций возили на фронт, кормили, а потом отправляли на Большую землю. А ведь за счет продуктов, выделяемых этим делегациям, можно было спасти не одного блокадника… Иными словами, нацистский геноцид наложился на равнодушие советских властей к собственным гражданам. Даже если гитлеровцам удалось бы установить полную блокаду (отрезать город от Ладоги), предложения о сдаче города не последовало бы из «принципиальных соображений» властей, готовых к любым жертвам.

Итак, 6 сентября Гитлер, поддавшись давлению обстоятельств, приказал ради решительного рывка на Москву стянуть с обоих флангов все резервы[628]. Для группы армий «Север» это означало изменение задачи — охватить Ленинград до 15 сентября как можно более плотным кольцом, а после этого срока передать свои самые мобильные соединения (4 танковую группу) и VIH-й авиакорпус группе армий «Центр». Командующий 4-й танковой группой, вышедшей 15 сентября к Финскому заливу между Лигово и Петергофом, генерал Райнхардт обдумывал план дальнейшего наступления, ибо его танковые части готовы были к последнему штурму, и до желанной цели было рукой подать. И вдруг 16 сентября последовал приказ: Райнхардту оставить позиции и со своими танковыми силами начать движение на юг от Ленинграда для выполнения новой задачи в составе группы армий «Центр». После звонка руководству группы армий «Север» Райнхардт приказал вывести из боя танковые дивизии, заменить которые было нечем.

Гитлер решил не захватывать многомиллионный город, потому что не хотел брать ответственность за его снабжение, как предписывалось международным правом в случае оккупации города. Он собрался уморить город голодом и разрушить артиллерийским обстрелом и бомбежками с воздуха. Советская сторона получила передышку и возможность не только вернуть стратегически важные пункты, но, как показало будущее, спасти город. Это было настоящим переломным моментом для группы армий, «Север», повторением «чуда на Марне»[629]. День 16 сентября 1941 г. создал оперативную обстановку, которой было суждено определить весь ход военных действий для группы армий «Север» в течение последующих 800 дней[630].

Гитлер заставил целую немецкую армию стоять на часах у одного единственного города. Он позволил противнику сохранить важный центр военной промышленности и военно-морскую базу Балтийского флота. Гитлер даже не закрыл огромный Ораниенбаумский плацдарм. Он решил, как выразился финский командующий Маннергейм, «всю войну тащить этот рюкзак». Кроме прочего, Гитлер спас Красную армию от потери примерно 42 дивизий, которые находились в городе и на Ораниенбаумском плацдарме[631]. С другой стороны, следует принять во внимание еще одно важное обстоятельство: английский историк Алан Кларк писал, что иные западные эксперты считают, что отводом 41-го танкового корпуса Гитлер спас Ленинград… Это кажется cö-мнительным, поскольку воевать на танках в городе с прочными каменными строениями, да еще и изрезанном сетью каналов, было бы крайне сложно. Высокая подготовка, выучка, огневая мощь и подвижность теряли в уличных боях всякое значение. Об этом ясно свидетельствует опыт Сталинградского сражения. То ли учитывая этот элементарный закон тактики, то ли из каких-то менее рациональных мотивов, но Гитлер был против прямого штурма Ленинграда[632].

Гитлер недооценил стойкость и организацию функционеров коммунистической партии, а также упорство и терпение ленинградцев. Кроме того, он был уверен в том, что город полностью окружен, но на самом деле пригороды Ленинграда выходили на западный берег Ладожского озера, ширина которого в этом месте не более 30 км — не шире, чем Ла-Манш. Если днем судоходство можно было контролировать с помощью Люфтваффе, то ночью корабли могли ходить. Зимой озеро замерзало, и по нему была проложена «дорога жизни». Таким образом, Ладога оказалась спасением для Ленинграда. Немецкий 39-й танкрвый корпус пытался в октябре — ноябре 1941 г. обойти вокруг озера и соединиться с финнами на Свири, но из этого ничего не вышло.

9 ноября фон Лееб отмечал в дневнике, что взятие Тихвина (от него шла железная дорога на Москву) обеспечивает полную блокаду Ленинграда. 9 декабря Красная армия отбила Тихвин, и таким образом сохранилась возможность доставки продовольствия в город по Ладоге. Тем не менее, несмотря на взятие Тихвина, в январе 1942 г. в Ленинграде каждый день умирало от голода 300–400 человек. Немцы были отброшены от Тихвина, поэтому 18-я немецкая армия удерживала только 15 километров берега Ладоги — от Шлиссельбурга до Липок. В этом коридоре справа был Волховский фронт, постоянно оказывавший давление на немцев, а слева — Нева и Ленинградский фронт (67-я, 55-я и 42-я армии — около 200 тысяч солдат). У Ленинграда советские войска несли едва ли не