«Благо разрешился письмом…» Переписка Ф. В. Булгарина - Фаддей Венедиктович Булгарин Страница 12

Тадеуш Булгарин

4. И. Лелевель Ф. В. Булгарину

31 декабря 1822 г. Вильно.

Милостивый государь

Из писем г. Сенковского[121] я вижу, что вы негодуете на меня за то, что я не отвечал на ваши неоднократные ко мне обращения. Ваше негодование справедливо, но все-таки я полагал, что на время может успокоить ваше нетерпение то, что я принялся за разбор Карамзина, равно как и письма г. Контрыма, и мое письмо к г. Сенковскому. Поэтому-то я и не торопился с ответами даже на заданные мне вопросы. Я не надеюсь, чтобы мне удалось где-нибудь найти о времени рождения Марины. На это надо случай или разыскания в семейных документах. Точно так же не могу вам ничего определенного сказать об имени трембовльской героини. Мне кажется, что Элеонора. Искал я и там и сям, но напрасно: не могу вспомнить, где я читал о ней. Пожалуй, я и отыскал бы ее имя, если б не холод в библиотеке и не ежедневные занятия, которые делают решительно невозможными разыскания и писание писем без существенной надобности.

Разбор Карамзина будет – только, милостивый государь, терпение. Напоминайте мне, чтобы я сдержал слово, но, впрочем, и это не весьма нужно, только не выдумывайте бесполезных поощрений. Я стараюсь ознакомиться с довольно обширным трудом Карамзина, с трудом, содержащим столько подробностей, столько мелочей, да и написанным на малознакомом мне языке. Для этого нужно немало времени, и тем больше, что этим я могу заниматься только урывками, так как у меня есть постоянное и ежедневное занятие, которое для меня не так легко, как вы себе можете полагать. Уже давно я задумал познакомиться с Карамзиным и взяться за его разбор. Разбирал я много наших сочинений, но все они были короче Карамзина. Надеюсь, что справлюсь и с бо́льшим. Принялся я за разбор из тех же побуждений, из каких брался за рассмотрение стольких иных трудов, то есть для собственного удовольствия, потребности, наконец, для того, чтобы чем-нибудь поделиться с публикой. Будьте уверены, милостивый государь, что не иные побуждения склонили меня к этому. Ускорил я свою работу и ускоряю, потому что вы этого желаете. От души и сердца я рад бы угодить вам, и особенно вашему усердию, – не для славы, которою вы мне уже сильно надоели, а еще менее для того, чтобы вызвать у автора какое-нибудь горькое чувство. Я знаю и сильно убежден, и г. Контрым согласен в этом со мною, что г. Сенковский рассказывает вымыслы о худом расположении духа автора; но, с другой стороны, помимо этих шуточек г. Сенковского, не только наблюдая человеческую природу, но и зная по опыту и разным отношениям, в каких мне приходилось находиться с разными личностями, я сильно убежден, что отзыв щелкопера из присоединенного края ни в каком случае не может быть приятен знаменитому и столь много значащему в России писателю. Я бы поступил против своих желаний, если бы мне вдруг пришлось вызывать у кого-нибудь неприятные чувства. Время их охлаждает и делает людей более снисходительными. Надеюсь, что, медленно продвигаясь, я заслужу лучшее отношение у Карамзина, в котором я тем более нуждаюсь, чем более осмеливаюсь о нем говорить. Месяц один, другой промедления ничего не значат при постоянном существовании вашего столь важного предприятия. Будьте только снисходительны. Я не удивляюсь, что г. Сенковский горячится, так как он посетил Египет, согретый холодными мумиями[122]. Если действительно могу сделать вам какое-нибудь одолжение разбором Карамзина, то извольте же, милостивый государь, проявить снисхождение к моей немощи. Что касается меня, то я благодарен за милостивое принятие моего разбора в «Северный архив» и, по возможности, буду стараться удовлетворить вашим желаниям.

Перевод хвалят все[123]. Лобойко, читая его вслух, постоянно прерывал чтение, говоря, что ясен, легок, чист, что отличен и в словах и в строе, что невозможно, чтобы так писал по-русски иностранец, что, должно быть, помогал кто-нибудь из природных русских.

Много вам обязан за присылку экземпляра «Архива»; не помню, в каком журнале и в каких номерах был разбор Ходаковского[124]. В Петербурге должно быть известно, вышел ли IX том Карамзина на французском языке?[125]

Может быть, через месяц, может, быстрее пришлю следующую часть заметок о Карамзине. Я намерен сравнить его с нашим Нарушевичем и остановиться на характере его сочинения и истине, насколько он ей удовлетворяет. Дальше, не указывая прямо автору, чего бы следовало желать, чтобы было в его сочинении, думаю рассмотреть характер и свойства той части истории, о которой он писал в 8 томах[126]. Уже под конец приступлю к отдельным подробностям, в которых и критические возражения, разумеется, без отдельных колких замечаний, вполне могут появиться. Объем неопределенен. Будете торопить, выйду из терпения, не хватит мне времени, сокращу и быстро закончу. Медленнее двигаясь, я найду возможным дополнить, а тогда будет и несколько лучше, и точнее, и обширнее. Во всяком случае (если не помешают сверхчеловеческие препятствия) все окончу к пасхе[127]. – Прошу только терпения, доверия и спокойствия. На этот раз пусть будет достаточно написанного. Поручаю себя благосклонному вниманию, взаимному доброжелательству и доброму сердцу.

Ваш слуга Лелевель.

Вот вам доказательство, что надоедаю и надоедать не перестаю; кстати, сколько стоит в Петербург издание Карамзина на французском[128]? Будьте здоровы.

Ваш К. Контрым.

Надоедать напрасно. Напрасно этим хвастается г. Казимир[129]. Чаще всего он должен радоваться, когда я упоминаю Карамзина, так как сам боится надоедать. Так сильно надоедал, что стал искать значение этого слова в словаре Линде[130]. Впрочем, обыкновенно молчит спокойно и тихо ведет себя. Пусть бы?! Но он хвастается. Онацевич вам кланяется.

5. Ф. В. Булгарин И. Лелевелю

2 января 1823 г.

Уважаемый земляк

С нетерпением ожидаю исполнения обещания Вашего, почти с отчаянием просматриваю почту. Не откажитесь осчастливить меня и еще более себя прославить. Пришлите хоть печатный лист критики, чтобы публика не приняла моего объявления за самохвальство[131]. Имею честь уведомить Вас, что общество любителей словесности, состоящее под председательством Глинки[132], единогласно избрало вас почетным членом[133]. Диплом получите после праздников. С глубочайшим уважением имею честь быть Вашим, милостивый государь, покорнейшим слугою

Т. Булгарин.

6. И. Лелевель Ф. В. Булгарину

[Январь 1823 г.[134]]

Г. Контрым, хотя и не хорошо исполняет свою обязанность надоеды, говорит, однако, что в Петербурге желали бы, чтобы я действовал относительно Карамзина наскоком, цитировал его