Нежные страсти в российской истории. Любовные треугольники, романтические приключения, бурные романы, счастливые встречи и мрачные трагедии - Сергей Евгеньевич Глезеров Страница 45

Кроме того, указывалось: «Царь уступает на вечные времена, в личную и потомственную собственность, без всяких препятствий, два больших города, Суздаль и Ярославль, со всеми духовными и светскими принадлежностями; желает, впрочем, чтобы и поместья Его Графской Милости под властью Датской Короны были в вечном наследственном владении обоих супругов. Сверх того, Его Царскому Величеству угодно еще сделать прибавку и дать в приданое за дочерью в платьях, драгоценных каменьях и чистых деньгах 300 тысяч рублей или 600 000 червонцев».

В начале 1644 года Вальдемар прибыл в Москву для бракосочетания. Встретили его очень радушно. В подарок королевичу изготовили «крытые сани, снаружи выложенные по краям бархатом, золотом и серебром, да еще другие открытые, обитые красным сукном».

Как сообщает датский летописец, «Царь принял Графа с очень ласковыми движениями и объятиями». Однако опять все уперлось в вопрос о перемене веры. Михаил Федорович как будто между делом упомянул, что перед венчанием Вальдемар должен креститься, чтобы «исповедовать одну веру с Царем, сделать ему угодное и приятное, да и во всяком случае полезное дело». Принц поначалу думал, что его испытывают на прочность. Он отвечал, что не собирается переходить ни в какую иную веру и ссылался на договор, и на все уговоры креститься отвечал отказом.

Датский принц Вальдемар.

Портрет работы Ю. Сустерманса

«Я кровь свою готов пролить за тебя, — отвечал королевич русскому царю. — Но веры не переменю. В наших государствах ведется так, что муж держит свою веру, а жена свою». — «А у нас, муж с женою разной веры быть не могут».

Королевич попросил отпустить его обратно в Данию, однако вскоре понял, что попал в ловушку. Алексей Михайлович заявил, что «отпустить его непригоже и нечестно, что во всех государствах будет стыдно». Вообще несговорчивый Вальдемар продемонстрировал редкостную и весьма достойную для него твердость духа. Его «почетное заточение», или, как называют историки, его «московское сидение», продолжалось около полутора лет.

Бояре просили датских послов склонить королевича к принятию православия, но те отвечали, что не имеют такого поручения. В уговоры включился лично патриарх. Он прислал Вальдемару длинное увещание, на что королевич ответил: «Если я буду не верен Богу, то как можно полагаться на мою верность Царскому Величеству?».

«Как видно, у вас перемена веры считается делом маловажным, когда вы требуете от меня этой перемены для удовольствия Царскому Величеству, а у нас таких людей, которые легко меняют веру, считают бездельниками и изменниками», — заявил Вальдемар. Он просил, чтобы патриарх разрешил царевне Ирине вступить с ним в брак, не требуя от него перемены веры, а если это считается грехом, то он готов взять этот грех на себя. Но получил отказ.

Тогда, по приказу царя Михаила Федоровича, были устроены открытые прения о вере, продолжавшиеся больше месяца. Позицию лютеран отстаивал сопровождавший Вальдемара-Кристиана пастор Матфей Фильгобер, которому противостояли Благовещенский протопоп Никита, Успенский ключарь протопоп Иван Наседка, Черниговский протопоп Михаил Рогов и несколько оказавшихся на тот момент в Москве греков и малороссов.

В ходе спора Вальдемар напомнил, что в свое время великий князь Иван III не побоялся отдать свою дочь за католика — великого князя Литовского Александра Казимировича. Оппоненты настаивали, что запрет на браки православных с инославными был канонически установлен, исходя из понимания евхаристической природы Таинства брака. В результате обе стороны так и не пришли к согласию.

Отчаявшись, датчане попытались силой вырваться из Москвы. В стычке один из часовых был убит, шесть стрельцов ранены. Однако дальше Тверских ворот чужеземцам пройти не удалось. Царь потребовал, чтобы Вальдемар «казнил смертию» виновного в убийстве стрельца. Тот заявил, что стрельца заколол он сам. В результате царь оставил инцидент без последствий.

Прошло еще несколько месяцев. Королевич все так же требовал отпустить его домой, а бояре продолжали уговаривать его принять православную веру. Датский летописец рассказывал: «Граф считал это взятие под стражу больше чем бесчестьем, упомянув при том, что, сравнительно с другими поступками, на это нельзя еще смотреть так высоко, тем более, что Граф уже привык к тому, чтобы ему не делали ничего другого, кроме противоречий, несправедливостей и насилия».

В конце лета 1644 года датчане попытались вырваться на волю с помощью литовских купцов, которые обещали тайно переправить их на границу, но бегство не удалось. Под самый конец осени датские послы явились к Михаилу Федоровичу с королевской грамотой, в которой король Кристиан IV требовал, чтобы царь, наконец, исполнил брачный договор, оговоренный с Петром Марселисом, а в противном случае «с честью бы отпустил королевича и послов обратно». На что царь заявил, что «без крещения ему на царевне Ирине жениться нельзя и отпустить его в Данию также нельзя, потому что король Христиан отдал его ему, царю, в сыновья».

На очередную попытку уговора королевич ответил русскому царю: «Лучше я окрещусь в собственной крови». После чего написал ему гневное послание, в котором писал, что так с ним не могли бы поступить даже турки и татары, и что он будет силой стараться вернуть себе свободу, даже если за это он поплатится своей жизнью.

В дело вмешался польский посол Стемпковский. Королевич ответил ему, что может уступить только в некоторых пунктах: «Пусть дети мои будут крещены по греческому обычаю; буду стараться посты держать, сколько мне возможно без повреждения здоровья; буду сообразовываться с желанием государя в платье и во всем другом, что непротивно совести, договору и вере. Больше ни в чем не уступлю… От веры своей не отрекусь, хотя он (царь) меня распни и умертви».

Вся эта история, наверное, продолжалась бы еще долго, но в апреле 1645 года государь Михаил Федорович скончался. Лекари говорили, что болезнь его произошла от «многого сиденья», от холодного питья и меланхолии, «сиречь кручины». Новый царь, Алексей Михайлович, попытался еще раз убедить королевича перейти в православие и, получив ожидаемый отказ, отпустил королевича его и послов домой.

Вскоре королевич прибыл в Данию, затем сначала поступил на военную службу к австрийскому императору, потом к шведскому королю. В 1656 году погиб на Польско-шведской войне — в сражении при Люблине. Было ему в то время всего 33 года…

Царевна Ирина Михайловна так и не вышла замуж. Она жила то в Москве, то в селе