Танкисты. Книга вторая - Коллектив авторов Страница 39

– А второй случай?

– А с тем евреем, забыл уже как его, получилось что. Вот все пытаюсь вспомнить, когда же он у меня был? Наверное, все-таки до Орши. В общем, нас отправили занять позицию на передовой. По-моему, намечалась атака. Так он что сделал? Уже на подходе вылез из танка и приказал – «За мной!» Еду за ним, все хорошо, и вдруг он пропал. Где же он есть? Хорошо я знал, что речка где-то впереди, и успел сообразить, что там обрыв. Сразу врубил 3-ю скорость. 4-ю не надо, она не потянет. А на 3-й дал большие обороты, и машина не кувыркнулась с берега, а прыгнула и села. И все, я его больше не видел. Только утром явился. А танк уже запрудил, вода затекла сантиметров на тридцать. Как только светать начало, он появляется, смотрит, танк стоит, и я в нем. Я тогда и не подумал дурного, но через некоторое время мы поехали в Москву. Повезли вместе с командиром роты двенадцать танков на капитальный ремонт. Хороший был человек – очень культурный, бывший учитель, красивый, рослый. И этот еврей с нами.

Настало время уезжать, ждем его к вечеру, а его нет. Ночь – нет. К утру – нет. Весь день сидим – нет его! К вечеру опять нет, и тут ротный плюнул и решил уже не ждать его и ехать. Вот только тут я сообразил. Сразу рассказал командиру про тот случай. Никому не рассказывал, а ему рассказал. Говорю: «Он не куда-нибудь, а попал в госпиталь к своим евреям, а там ему любую температуру и болячку напишут!» А что тут еще можно подумать?! Конечно, он остался специально… Тогда ведь в любом госпитале одни евреи. И только тогда я сообразил, что он меня так специально повел, чтобы я кувыркнулся гусеницами кверху. А я ведь мог погибнуть. Зато бы он не пошел в атаку… Да еще бы всю вину на меня спихнул: «Я же ему говорил – ты куда?»

– И много было таких хитрых?

– Хватало. Всегда найдутся люди, которые только и стремятся улизнуть, лишь бы не пойти в атаку. Что-нибудь да придумают… Уже после войны мне Шинкаренко рассказывал. Дали ему одного механика, а тот утром напивается чаю до такой степени, что у него температура сорок градусов. И его, конечно, не сажают в танк – он же больной… А второй специально проткнул ножом водяной радиатор. Проехал сколько-то, вода вся вытекла и мотор заклинило… И вот представь, два таких гаденыша попадутся, и в атаку пойдут уже не десять, а восемь танков. Разница есть. Так что были такие хитрованы, чего только не делали. И умно делали… Загонит, например, специально танк в большую воронку. А как вылазить, начинает нарочно рвать, и полуось полетела… А заменить – так нигде ее нет.

– А в штрафную разве таких не отправляли?

– Если попадались, наверное, отправляли. Вот я сейчас хочу запросить архив, узнать, что же случилось с Хохловым? Где он есть и куда он делся 23 июня 1944 года? Может, его и помиловал командир, а может, и в штрафную отправили…

– Почти все ветераны признаются, что им хоть раз пришлось присутствовать на показательном расстреле.

– Единственный раз я видел такое в Горьком. Эти двое сбежали с фронта и стали заниматься бандитизмом. Залезли в квартиру офицера. Он стрельнул, одного ранил, а второй побежал. А я стоял как раз часовым и задержал его – «Стой, стрелять буду!»

А потом нас построили, зачитали приговор, и строй, человек десять, «по изменникам Родины – огонь!» Тут же рогожами их накрыли…

– Вот вы сейчас сами затронули вопрос, который для многих ветеранов является болезненным, – евреи на передовой.

– Понимаешь, такое воспитание в то время было, что мы не смотрели, кто какой нации.

– Ну, вот, допустим, много вы их встречали на передовой? Говорят, среди танкистов их много было.

– Я не знаю, где их было много, но за все время на фронте я видел там только этого… который за счет моей жизни хотел увильнуть от атаки. Я, конечно, не высматривал, кто есть кто, но вроде больше не встречал. Да и не разбирались мы в этом вопросе. Это сейчас все грамотные, а тогда большинство из нас евреев и в глаза не видело. Но этот мне запомнился не только потому, что хотел меня угробить, но и потому, что после войны мне в армии встречались еще несколько. Так все они оказались из той же породы, как и тот первый – хитрожопые…

В училище у меня во взводе был один курсант. Так он три дня не слушался командира отделения, отговаривался по-всякому. Но суббота подходит, и он уже передо мной юлит не знаю как. Я же помкомвзвода был, и это я увольнения давал. «Товарищ старшина, товарищ старшина, давайте я отнесу! Да я по-быстрому сбегаю!»

А после училища я служил в Германии. И когда мы стояли на границе с английской зоной, вдруг у офицеров стали пропадать хромовые сапоги. Вначале молчали, ну пропали и пропали, на солдат думали. Но когда комполка узнал, то приказал проверять у всех офицеров посылки. И точно. Когда в очередной раз пропали, на почте вора и поймали. Оказывается, он их, как своровал, сразу в коробку и посылкой отправлял в Союз. И когда все выяснилось, ты бы видел, каких ему пиз…лей дали… Сами же офицеры его били: «Ах ты сволочь…»

Или такой был один. Из части выходим вечером, и кто хочет выпить, скидываются. А он любил выпить, но не скидывался. Только собирал: «Добавляй, не хватает!»

А когда поехали в Союз, приехали в Брест. И все сразу пошли на выплатной пункт получать свою зарплату. Ведь за границей не в рублях выдавали. Так все идут, получают, и только этот не пошел. Но до самой Москвы канючил: «Эх, как же я не успел…» И до самой Москвы сидит в ресторане со всеми, но у него же денег нет. Значит, платят другие. Получается, опять на халяву… А в Москве он сразу к родственникам ушел, и все, считай забыли… Понимаешь, вот такие вот мелочи, но из-за них у меня отношение к ним плохое. Знаем таких. Лишь бы за чужой счет…

– Где вы закончили воевать?

– Войну я окончил в польском городке Августов. Вошли в него