Михаил Суслов. У руля идеологии - Вячеслав Вячеславович Огрызко Страница 35

«1. Для лучшего осуществления оперативного руководства по борьбе с бандитизмом считать необходимым проводить совещания в составе т. Суслова, Снечкуса, Ткаченко и наркомов В.Д. (внутренних дел. – В.О.) и Госбезопасности – три раза в неделю (вторник, четверг, суббота), на которых подводить итоги проделанной работы и намечать практические мероприятия по дальнейшему усилению борьбы с буржуазно-националистическими бандами.

2. Кроме представляемых пятидневных справок о бандпроявлениях и проведённых операциях т. Барташунас должен обеспечить представление в Бюро ЦК ВКП(б) по Литве и ЦК КП(б) Литвы ежедневных оперативных сводок.

3. Необходимо по каждому уезду разработать план ликвидации буржуазно-националистических банд и, в первую очередь, такие планы разработать по Алитусскому и Тракайскому уездам, которые и представить на рассмотрение Бюро ЦК КП(б) Литвы.

4. Поручить т. Барташунас выяснить и доложить на очередном совещании о количестве имеющегося оружия, могущего быть использованным для вооружения советско-партийного актива апилинок, волостей и бойцов истребительных батальонов.

5. В ближайшие дни провести в районах, наиболее поражённых бандитизмом, несколько открытых судебных процессов над участниками буржуазно-националистических банд и осветить их в уездной и республиканской печати»[111].

Здесь что стоило бы отметить? Как только стало известно о принятии в ЦК ВКП(б) постановления о положении дел в Литве, аппаратчики разных мастей тут же стали гадать, ожидать ли кадровых перемен и кто окажется в роли жертвы. Одни не исключали скорого падения Снечкуса, а другие предсказывали близкую отставку Суслова.

Понятно, что в той ситуации спецслужбы существенно усилили, скажем так, надзор над обоими. Косвенно это подтвердил в своих мемуарах священник Михаил Ардов, которого в 50‐х годах прошлого века судьба свела с генералом госбезопасности Ефимовым. До войны тот был советским резидентом в Риге, а потом стал наркомом в Советской Латвии. Уже после Победы Кремль направил генерала в Литву. «И вот, рассказывал нам Ефимов, как-то среди ночи у него дома зазвонил телефон. Звонили из каунасского отдела госбезопасности. Голос в трубке сказал:

– Товарищ министр, мы вас просим немедленно приехать к нам в Каунас.

– А что там у вас случилось? – спросил сонный генерал.

– Задержаны две спекулянтки, которые торгуют сахаром.

– Вы что – с ума сошли?! – возмутился Ефимов. – У вас там милиции нет?

– Мы всё понимаем, – отвечали ему, – и тем не менее мы очень просим вас приехать…

Тут генерал сообразил, что в Каунасе у него сидят не круглые идиоты, а потому ехать придётся.

Он сел в свой «мерседес» и к утру прибыл в Каунас.

Там его ждал сюрприз. В местном ГБ сидели две дамы – жена и свояченица М.А. Суслова. Задержали их за то, что они, разъезжая в персональном сусловском вагоне, выменивали на сахар предметы антиквариата. (Можно себе вообразить, что можно было выменять в послевоенной Литве на мешок сахарного песку.)

Ефимов усадил обеих узниц в свою машину и поехал обратно в Вильнюс. К этому часу уже открылись учреждения, и генерал ввёл их прямо в кабинет к Суслову.

– Михаил Андреевич, – сказал он, – примите ваших дам. Но я прошу вас впредь ограничить их активность. Вы сами знаете, какая сейчас обстановка в республике…

Суслов пилюлю проглотил, но, как писал Зощенко, «затаил в душе некоторое хамство»[112].

Слышал Ардов от Ефимова и другую историю, будто жена Снечкуса – еврейка по национальности – после войны приторговывала в Вильнюсе иностранными товарами, которые она получала по почте от проживавших в Америке своих богатых родственников.

Насколько правдивы были рассказы Ефимова? Где отложились его рапорты о поведении жён первых руководителей Литвы? Или никаких разговоров не существовало, а генерал просто спустя годы за что-то мстил и Снечкусу, и Суслову?

Дав указания наркому внутренних дел республики, Суслов занялся подготовкой к пленуму ЦК Компартии Литвы. Там-то и выяснилось, что руководители целого ряда уездов всячески уклонялись от борьбы с националистическим подпольем. Одними руководил страх. Они боялись получить пулю от земляков. Другие полагали, что выявление и истребление подполья – это задачи не партаппарата, а чекистов. По факту в большинстве уездов получалось так: днём вроде бы всем заправляли местные власти, а по вечерам и ночам вовсю хозяйничали «лесные братья». Суслов убеждал участников республиканского пленума ЦК:

«Необходимо глубоко понять, что бандитизм нельзя искоренить и буржуазно-националистическое подполье нельзя успешно разоблачить одними чекистско-войсковыми мероприятиями, не поднимая на борьбу с ним широкие массы, не бросая на это дело всех наших партийных и советских сил. В решении Центрального Комитета ВКП(б) отмечено, что «основная ошибка ЦК и укомов КП(б) Литвы состоит в том, что они не сумели поднять трудящихся на борьбу против враждебного народу буржуазно-националистических банд. Административные мероприятия в отношении литовско-немецких националистов не подкрепляются широкой политической работой по разоблачению враждебной литовскому народу деятельности националистических банд, их зверств и насилий над населением.

В целях разоблачения буржуазно-националистических элементов и поднятия ярости масс к врагам, не были организованы публичные процессы над соучастниками немецких злодеяний, главарями и активными участниками буржуазно-националистических банд. Не была использована в этих целях, в достаточной мере, республиканская и уездная печать.

ЦК и укомы КП(б) Литвы не приняли мер к укреплению истребительных батальонов, к вовлечению в них всего партийно-советского актива в особенности в волостях и апилинках, к расширению истребительных батальонов за счёт новосёлов, получивших землю от советской власти и других передовых крестьян»[113].

Суслов потребовал, чтобы первый и второй секретари укома и начальники НКВД и НКГБ ежедневно или по крайней мере через день собирались для краткого обсуждения политического положения в уезде и принятия оперативных мер по борьбе с бандитизмом.

Верил ли Суслов в то, что после этого руководители всех литовских уездов немедленно пойдут истреблять «лесных братьев»? Конечно же, нет. Он понимал, что людей в преимуществах новой власти могло убедить совсем другое. Нужны были конкретные дела, которые помогли бы литовским крестьянам крепко встать на ноги. Именно поэтому Суслов, как только отбарабанил обязательные ритуальные вещи о классовой борьбе и ненависти (а иначе б его самого тут же упрекнули бы в примиренчестве к «лесным братьям»), сразу вернулся к вопросу о земельной реформе. Конкретно он предлагал:

«а) закончить изъятие земли и конфискацию скота, с/х машин, построек в хозяйствах, члены семей которых участвуют в буржуазно-националистических бандах;

б) изъять у всех кулацких хозяйств излишки земли, рабочего скота, построек и инвентаря и провести обязательный закуп коров в соответствии с законом о земле;

в) вернуть земли, незаконно переданные кулацким хозяйствам или самовольно ими захваченные, безземельным и малоземельным крестьянам, если эти земли были кулаками засеяны, то вернуть их со всем урожаем;

г) выполнить полностью постановление Совнаркома Литовской ССР и ЦК КП(б) Литвы от 22 декабря 1944 года об уменьшении размера земельной площади до 5 гектаров в кулацких хозяйствах, владельцы или члены семьи которых активно поддерживали немецких захватчиков в период оккупации и