Как украсть миллион. Жизнь и удивительные приключения Бенвенуто Челлини, гения Возрождения - Брезгам Галинакс Страница 35

Мессер Пьеро, мессер Кативанцо и мессер Бенедетто как будто несколько смешались, а потом, после недолгой паузы, мессер Пьеро прокашлялся и официальным тоном произнес:

– Следствие по твоему делу будет продолжено, Бенвенуто. Пока оно идет, ты, по приказу Его Святейшества, будешь находиться в заключении в этом замке. Если ты, как утверждаешь, ни в чем не виновен, то бояться тебе нечего: милость нашего Папы безгранична, и он не оставит тебя.

* * *

Комендант замка, в обязанности которого входило наблюдать за узниками, получил свое назначение из-за родства с двоюродной сестрой тетки жены племянника Святейшего Папы. Синьор Джорджио, так звали коменданта, был ни жестоким, ни мягким, ни злым, ни добрым, – он был ненормальным. В период обострения болезни он воображал себя каким-нибудь предметом, цветком, деревом, пресмыкающимся, птицей или животным. Накануне заключения Бенвенуто в замок комендант, например, вообразил себя горшком с маслом, а дни стояли теплые, солнце пригревало, поэтому синьор Джорджио, боясь растаять, вынужден был отсиживаться в холодном погребе. От холода и сырости мозги коменданта вроде бы встали на место, и он взялся лично проводить Бенвенуто в камеру.

– Дорогой мой! – говорил синьор Джорджио по дороге. – Какое счастье, что вас посадили в тюрьму! Вы представить себе не можете, как мне надоели те заключенные, которых я должен опекать. Все они – знатные богатые люди и отъявленные мерзавцы. Но это еще ничего, это я привык, – что делать, если в наш замок заключают только богатых, а среди них не найти ни одного честного человека. Гораздо хуже другое, все наши узники – чокнутые. Боже мой, если бы вы знали, что мне приходиться от них выслушивать! Каждый из моих подопечных считает себя лучшим из смертных и ненавидит своих товарищей по несчастью за то, что они думают точно так же.

Раньше всем заключенным было разрешено гулять днем в дворике около центральной башни, – так они дрались едва ли не на каждой прогулке, грызлись, кусались, вырывали друг другу волосы и кидались грязью! Пришлось им прогулки запретить, но на вас, дорогой мой, этот запрет, конечно, не распространяется: можете расхаживать по всему замку от зари до зари. Я почту за честь, если вы заглянете в мое жилище; приходите ко мне запросто, когда вам вздумается, а лучше всего, приходите ко мне каждый день обедать. Как славно мы будем с вами беседовать, какие важные темы затронем!

Ах, что за вечер сегодня выдался! А воздух, воздух-то какой легкий! – прибавил комендант с непонятным волнением, остановившись около зубца стены и глядя вниз на городские улицы. – А не полетать ли нам немного над городом, дорогой мой? – внезапно предложил он. – К чему вам торопиться в свою камеру, успеете еще в ней насидеться, давайте полетаем, умоляю вас!

Бенвенуто с изумлением посмотрел на него и увидел, что глаза коменданта перекосились, и один из них смотрит вправо, а другой – влево. Тогда Бенвенуто с опаской отодвинулся от синьора Джорджио и мягко сказал ему:

– Боюсь, что у меня не хватит сил для полета: денек у меня сегодня был тяжелый.

– Ах, бросьте, дорогой мой, какие пустяки! Для нас, птиц, полет – это жизнь. Ну прошу, ну умоляю вас, сделаем хотя бы пару кругов над городом – и вернемся! – продолжал настаивать комендант.

– С большим удовольствием полетал бы с вами, но взгляните на север: видите, какая черная туча надвигается на Рим? – проникновенно произнес Бенвенуто, стараясь не рассердить синьора Джорджио. – Сейчас пойдет дождь, и мы промочим перышки, если полетим. Тогда нам придется весь оставшийся вечер просидеть с распущенными крыльями где-нибудь под навесом, – что в этом хорошего, посудите сами?

– Проклятье! – обиженно всхлипнул комендант. – Все в здешнем мире направлено против меня! Узники, начальство, подчиненные, погода, камни под ногами, ступеньки на лестнице, чертова дверь в моей комнате – все только и думают о том, как бы мне навредить! Но я им отомщу! Начну с лестницы, – завтра же прикажу разобрать ее, чтобы мне на ней больше не падать!.. Дорогой мой, я вижу, вы понимаете меня; да и как может быть иначе, если мы с вами оба – птицы, а вокруг одни мерзкие гады. Давайте держаться заедино; ведь мы с вами еще полетаем, да?

– Обязательно полетаем, дорогой мой, – ответил ему Бенвенуто, поспешно зашел в свою камеру и с облегчением услышал, как задвинулся снаружи засов.

* * *

Невзирая на тяжкие обвинения, выдвинутые против Бенвенуто, его заточение в замке поначалу не было чересчур суровым. По утрам, после завтрака, он принимался за работу; его подмастерья принесли ему сюда инструмент и регулярно доставляли заказы.

Обедать он ходил к синьору Джорджио; нельзя сказать, что это доставляло Бенвенуто удовольствие, но от коменданта невозможно было отвязаться, поэтому приходилось его терпеть во избежание худших бед. С другой стороны, еда у синьора Джорджио была отличная, его кухарка готовила великолепно, особенно хорошо у нее получались мясные рулеты со сливками и протертым чесноком, а также паштеты из перепелов и грибов. К обеду подавались неплохие вина, а поскольку синьору Джорджио врач разрешал пить не больше наперстка, то главную убыль винному погребу коменданта наносил Бенвенуто. Синьор Джорджио не препятствовал ему в этом: он всячески обхаживал Бенвенуто, считая его родственной душой.

После обеда Бенвенуто неспешно разгуливал по стенам крепости, поднимался на башни и спускался в подвалы. Во время осады ему было некогда осматривать архитектуру этого прекрасного сооружения, но теперь он облазил все углы и даже нашел в одном закоулке остатки древних барельефов.

Но если на первых порах к Бенвенуто приходило много посетителей, – его приятели и знакомые, заказчики и подмастерья, Катерина, – то затем их поток иссяк, что, возможно, объяснялось распоряжением Его Святейшества. Оставшись без работы, да еще наедине с синьором Джорджио, Бенвенуто заскучал. Он был бы рад сейчас даже вызову на допрос, но, как ни странно, никаких допросов не было: о Бенвенуто словно забыли.

Неожиданной радостью для него стал приход Пьетро – того бомбардира, с которым он оборонял замок, и который помогал Бенвенуто делать модель памятника Франческо.

Пьетро привел синьор Джорджио, который сам не подошел к Бенвенуто, а встал поодаль.

– Увы, дорогой мой, больше мы не сможем с вами обедать! – крикнул синьор Джорджио. – Дело в том, что я вчера умер. Вы чувствуете: от меня уже смердит, поэтому я не подхожу к вам близко, – боюсь потревожить