Хроника моей жизни - Савва (Тихомиров) Страница 34

студент раскрывал содержание его монадологии, – он делает вопрос Феодору Александровичу: “Что, вы читали эту книгу? Я сознаюсь в своем невежестве, что этого сочинения в подлиннике не читал. Не передаете ли вы его по пересказанному? Быть не может, чтобы этот философ, такой умный, написал такую сказку. Его предустановленная вечная гармония делает из мира машину, которая двигается и действует по пружине, однажды заведенной”. Вообще, интересно послушать беседу митрополита, так знаменитого своим глубокомыслием. На частных экзаменах он более позволяет себе говорить, нежели на публичном».

Расположившись провести вакацию в академии, я писал от 13-го июля в Иваново к родным:

«Кажется, в последний уже раз пишу я вам в настоящем моем звании и состоянии. После довольного приготовления и размышления я приступил, наконец, к окончательному решению моей судьбы.

23-го минувшего июня, в день Владимирской Божией Матери, отслуживши раннюю обедню и молебен, я подал прошение, по принятой в академии форме, на имя преосвященного митрополита о пострижении в монашество в руки отца ректора, испросив предварительно от него на сие соизволение. 30-го числа прошение мое представлено было владыке, а от него, вероятно, уже поступило в Святейший Синод. Чрез месяц, и не более, как чрез полтора, надобно ждать оттуда разрешения. Таким образом, в конце августа или в начале сентября, если только это будет угодно Господу, вы услышите мое новое имя, – но какое? Бог знает. Я сам еще затрудняюсь в выборе для себя нового имени и, кажется, предоставлю это на волю того, кто будет облекать меня в сан иноческий. Но дело, впрочем, не столько в имени, сколько в том, как начать новую жизнь: не имя спасает, а добрые дела.

Помолитесь о мне, да подкрепит Господь мои слабые силы Своею всесильною благодатию для безукоризненного прохождения предстоящего мне поприща.

Располагался было я нынешнею вакациею совершить путешествие в Москву и в Новый Иерусалим; но частию по недостатку средств, частию по причине свирепствующей болезни, кажется, нужно будет отложить исполнение этого намерения до другого, более благоприятного времени. Может быть, не съезжу ли на короткое время в Переславль, куда усердно приглашал меня знакомый мне отец архимандрит Нифонт. Но если уже буду я в Переславле, то постараюсь непременно быть в Ростове, куда влечет меня особенное какое-то желание. А если так, скажете вы, то отсюда уже недалеко и до Иванова. Правда, очень бы рад посетить вас, но для этого нужно и время и средства; притом же прошлогоднее пребывание мое у вас еще так живо сохраняется в моем сердце, что почти было бы излишне так скоро повторять прежнее приятное впечатление. Я уверен, да и вы, конечно, согласитесь, что свидание чем реже, тем приятнее. Если Господь сохранит мою и вашу жизнь до окончания академического курса, тогда приятным долгом почту посетить как вас, так и всех родных. Мне хотелось бы, чтобы кто-нибудь из вас посетил меня, пока я нахожусь в Лавре. Из знакомых и товарищей многие уже посещали меня, а из родных, к сожалению, никто».

Я, по мере сил, занимался всеми предметами богословского курса, неопустительно посещал все классы, не исключая класса и еврейского языка; у меня до сих пор сохранились еврейские вокабулы из книг некоторых малых пророков. Но из преподавателей более всех интересовал студентов своими лекциями профессор А.В. Горский. В его лекциях поражала нас громадность сведений, отчетливое и основательное изложение лекций и одушевленная декламация. Немалым также обилием сведений отличались лекции профессора Аничкова-Платонова, но эти лекции не отличались стройным, систематическим изложением. Лекции по Священному Писанию иеромонаха Феодора имели характер самостоятельного изложения и отличались значительною глубиною мысли, но торопливое и невнятное чтение с кафедры много отнимало достоинства у этих лекций. Бакалавр Н.И. Гиляров-Платонов – талантливый преподаватель; он не писал лекций, но говорил изустно и при этом позволял себе иногда довольно свободные суждения и выражения; неуважительно отзывался иногда об отцах Церкви, в особенности выразился однажды оскорбительно о святом Иоанне Златоусте.

В сентябре пришел из Святейшего Синода указ с разрешением постричь меня в монашество. Днем пострижения назначено было 1-е октября.

Вот что записано было мною в свое время о сем чрезвычайно важном обстоятельстве моей жизни:

«1848 год. 1-е октября. Пятница.

Древняя мимоидоша: се быша вся нова: новое имя, новые одежды, новые правила жизни: о, если бы Господь обновил и дух прав во утробе моей!..

В сей день, в день Покрова Пресвятой Богородицы и на память преподобного отца нашего Саввы Вишерского, я, грешный, сподобился, по благодати Божией, воспринять на себя сан иноческий. Священный обряд пострижения совершен был в трапезной церкви Свято-Троицкой Сергиевой Лавры отцом ректором Московской духовной академии архимандритом Алексием. Восприемником при пострижении был той же академии отец инспектор иеромонах Сергий. Имя наречено мне в честь воспоминаемого ныне Церковью преподобного – Савва.

Примечание. Когда постригают в монашество из священников, новопостриженный при пении причастного стиха входит в алтарь, снимает клобук, надевает епитрахиль и поручи и приступает к Святым Тайнам после всех служащих, по обычаю. Во всех же прочих случаях новоначальный не снимает клобука, пока не снимется с него мантия.

4-е число. Понедельник.

В первый раз Господь сподобил меня отслужить иеромонахом всю церковную службу в Трапезной церкви, где совершено было мое пострижение. В тот же день разрешено было мне снять мантию и приступить к обычным занятиям.

Чрез отца ректора получил я в благословение от высокопреосвященного митрополита Филарета параманд и рясу.

При моем пострижении произнесена была отцом ректором речь[21], которая напечатана в седьмой части Прибавлений к Творениям святых Отцов в русском переводе».

Рака с мощами преподобного Саввы Вишерского, небесного покровителя владыки Саввы. Покровский собор, Великий Новгород

На другой день после своего пострижения, 2-го октября, писал я в Муром к своей теще, П.С. Царевской:

«По благодати Божией, я достиг наконец того, чего желал или, лучше, к чему веден был вседержавною десницею премудрого Промысла. 1-го октября, в день Покрова Пресвятой Богородицы и на память преподобного отца нашего Саввы Вишерского, я сподобился принять на себя чин ангельский. Священный обряд пострижения совершен был надо мною отцом ректором нашей Академии, а восприемником был отец инспектор. Совершителю священного обряда угодно было наречь меня именем воспоминаемого в тот день церковью преподобного Саввы. Долго было бы описывать вам все подробности совершенного надо мною обряда; если угодно, можете прочитать сами в большом Требнике чин пострижения монашеского; скажу вам, сколько можно выразить словами, только то, чего там вы не найдете, именно