Как украсть миллион. Жизнь и удивительные приключения Бенвенуто Челлини, гения Возрождения - Брезгам Галинакс Страница 29

– Как так – не можешь помочь?! У нас есть прекрасный сакр, заряженный картечью. Пальнем по тем мерзавцам, и, клянусь спасением души, никто из них не останется живым! – сказал Бенвенуто.

– Да разве это возможно? Ведь мы убьем и мою супругу, – Пьетро горестно покрутил головой. – Лучше пусть будет опозорена, но жива.

– Откуда ты знаешь, что они не убьют ее, наигравшись? Среди насильников бывают такие нехристи, которых возбуждает зрелище смерти; они вспарывают женщинам животы, чтобы получить большее наслаждение от удовлетворения своей похоти… Ну, хватит рассуждать: смотри один из негодяев уже расстегивает штаны! Где фитиль? Я стреляю!

Бенвенуто быстро навел сакр на троих вражеских солдат, приготовившихся изнасиловать жену Пьетро, и выстрелил. Все трое рухнули, как подрубленные.

Пьетро закрыл глаза от ужаса, а когда открыл, увидел, что его жена бежит к воротам замка, на ходу оправляя юбку. Папские гвардейцы, охранявшие башню перед подъемным мостом цитадели, наблюдали всю эту сцену. Они пожалели несчастную женщину и приоткрыли ей окованную железом калитку в воротах. Однако товарищи тех трех солдат, которых убил Бенвенуто, выскочили из дома Пьетро и тоже понеслись к передовой башне замка, то ли надеясь с ходу захватить ее, то ли для того чтобы отомстить противнику за смерть своих приятелей. Тут Бенвенуто, успевший перезарядить сакр, сделал второй выстрел и уложил и этих солдат, опять-таки не задев женщину.

Так Пьетро воссоединился со своей непоруганной женой, а Бенвенуто обрел славу поразительного стрелка.

Слава эта еще более возросла после того как он убил одного из неприятельских полководцев. Осада замка Святого Ангела была в это время уже в самом разгаре. Враг отрыл траншеи около стен и непрерывно обстреливал защитников замка. Напротив той башни, которую оборонял Бенвенуто, неприятель особенно активно вел траншейные работы, намереваясь, по всей видимости, заложить мины. Работами руководил вражеский офицер высокого чина: по сведениям лазутчиков, большой знаток осадного дела.

Папа был крайне озабочен подрывной деятельностью врага; Его Святейшество частенько выходил на крепостную стену и, спрятавшись за ее зубцами, с тревогой наблюдал за приготовлениями к взрыву. По приказу Папы солдаты из замка неоднократно совершали вылазки против неприятеля, но безрезультатно: все их атаки были отбиты. Можно было бы подвести под неприятельский подкоп свой контрподкоп, но среди осажденных не нашлось ни одного специалиста по минированию и подземным работам. Когда несколько смельчаков все-таки попытались прорыть ход под стеной, то их затея закончилась обрушением части кирпичной кладки с внутренней стороны, поэтому Папа запретил повторение подобных попыток.

…Как-то утром неприятель был особенно активен. Руководивший подкопными работами офицер с рассвета не покидал позиции, отдавая одно распоряжение за другим, и видно было, что дело продвигается. Его Святейшество сильно нервничал.

– Боже мой, боже мой, боже мой! – повторял он. – Взорвут нас, непременно взорвут! Что делать?.. Что же вы молчите, олухи царя небесного? – обратился он к кардиналам, сопровождающим его. – Посоветуйте хоть что-нибудь. Как доходы делить, так вы орете громче ослов, а тут молчите, как рыбы. Ну-ка, распорядитесь, пусть огонь, что ли, откроют по врагу! Ни одного дельного человека нет в моем окружении, прости меня, Господи!

Огонь был открыт, но это ничего не дало: неприятель был слишком далеко, чтобы пули и ядра могли нанести ему ощутимый вред. А офицер, командовавший вражескими солдатами, принялся даже насмехаться над осажденными: он вышел на бруствер траншеи, показывая, что выстрелы защитников замка абсолютно не опасны.

Бенвенуто при виде такой наглости пришел в ярость.

– Ах ты, красавчик! Думаешь, что война – это развлечение? Ишь, разоделся: весь в перьях, в плюмаже, словно на праздник явился! – возмущенно воскликнул он. – Смотри, как бы праздник похоронами не обернулся… Ребята! – обратился он к своим бомбардирам. – Зарядите мне фальконет тройным зарядом самого мелкого пороха, и если Всевышний мне поможет, я разделаюсь с тем щеголем.

Когда фальконет был заряжен, Бенвенуто навел его на вражеского офицера и выстрелил.

Офицер ничуть не испугался; он с усмешкой выхватил саблю и сделал вид, что парирует ею выстрел; в то же мгновение ядро выбило саблю у него из руки, и сабля эта со страшной силой рассекла туловище офицера пополам. Вражеские солдаты закричали от ужаса; подхватив останки своего командира, они бросились бежать с такой поспешностью, как будто боялись, что их тоже вот-вот разорвет выстрелом на части.

Его Святейшество возблагодарил Бога, и тут же приказал гвардейцам занять неприятельские траншеи и уничтожить все подкопные работы. Затем он призвал к себе Бенвенуто и надел ему на палец драгоценный перстень, который снял со своего мизинца.

– Это тебе награда за меткую стрельбу, – сказал Папа. – Но как ты смог попасть с такого расстояния? Никогда не поверил бы, если бы не видел собственными глазами.

Бенвенуто упал перед Папой на колени.

– Простите меня, Ваше Святейшество, за это убийство, а равно и за те, которые я совершил за время пребывания на вашей артиллерийской службе.

Папа поднял руку и осенил его крестным знамением:

– Благословляю тебя, сын мой, и прощаю тебе все совершенные тобой убийства, а также и те, которые ты еще совершишь впредь в защиту апостолической Церкви. Служи ей столь же ревностно, как сегодня, и тебя не оставят Святые Угодники, да и моя милость к тебе останется неизменной.

– Не сомневайтесь, Ваше Святейшество, – ответил Бенвенуто, вставая. – Если на то будет Божья воля, я всех ваших врагов перестреляю!..

Через неделю он отчасти выполнил это обещание. Было воскресенье, и солдаты обеих воюющих сторон, как истинные христиане, ограничивались ленивой перестрелкой друг с другом, дабы не осквернять святой день массовыми убийствами. Епископ Паоло, давний благожелатель Бенвенуто, поднялся к нему на башню.

– Ну, что новенького, Бенвенуто? Как ведет себя неприятель? – спросил он, благодушно щурясь на солнце.

– А вот посмотрите, ваше преосвященство, на гостиницу на площади. Да, да, на эту, у нее вместо вывески нарисовано красное солнце на стене между двумя окнами.

– Отлично вижу. Так что же?

– А то, что к ней час назад подъехало много знатных господ военных. Не иначе, как они пируют там теперь; и сдается мне, что стол их расположен именно позади солнца, а то к чему бы им закрывать ставни на окнах в такую приятную погоду?

Паоло оживился.

– Ах, Бенвенуто, – сказал он, – если бы ты мог послать из пушки ядро по гостинице, ты сделал бы доброе дело; скольких врагов ты уложил бы одним махом!

– Я возьмусь выстрелить в самую середину солнца, – отвечал Бенвенуто, – но проблема в том, что у самого жерла моей пушки находится бочка, наполненная камнями, и я боюсь,